Джордж Райт

Вся его жизнь

Шепэрд взял со стола револьвер, выщелкнул барабан и прокрутил
его. Все патроны сидели в своих гнездах. Ему, конечно, хватило бы
и одного, но так надежнее. Он не собирался играть в русскую рулет-
ку. Затем он вновь положил оружие, придвинул к себе телефон, снял
левой рукой трубку и принялся крутить диск. В свое время он не стал
менять свой старый аппарат на новомодный кнопочный, ему еще с дет-
ства нравилось, вставив палец в круглое отверстие, поворачивать
блестящий прозрачный диск и слушать, как он с мягким клекотом воз-
вращается обратно... Впрочем, теперь это уже вряд ли имело значение.
-Издательство "Глобус", чем могу вам помочь? - откликнулась
трубка приятным девичьим голосом.
"Можешь, - подумал Шепэрд, - еще как можешь!"
-Добрый... гхм! (у него внезапно сел голос) добрый день. Это
Джон Шепэрд, я посылал вам свой роман и интересуюсь...
-Одну минутку, мистер Шепэрд, - он слышал, как секретарша щел-
кает клавишами компьютера, просматривая базу данных. Его сердце ко-
лотилось, как у бегуна, идущего на мировой рекорд. Ладони взмокли,
ему захотелось промокнуть лоб. Однако вместо этого он взял револь-
вер и приставил ствол к виску.
-Мистер Шепэрд? К сожалению, сэр, ваш роман не принят.
Только что он собирался нажать на спуск, как только прозвучит
это известие - чтобы она услышала выстрел. Но вместо этого тупо
произнес "Ясно" и положил трубку.
Нет, вовсе не потому, что передумал. Когда тебе тридцать пять,
ты считаешь себя писателем, и ни одна твоя книга так и не принята
ни одним издательством - "Глобус" был последним в списке - надо
иметь мужество признать глобальное поражение и не цепляться за про-
игранную партию. Но просто глупо обставлять свой уход дешевыми эф-
фектами. Его смерть - это его частное дело. Ему не нужны свидетели.
Он не будет принимать торжественных поз и произносить прощальных
фраз.
С этой мыслью он нажал на спуск.

В висок звонко щелкнуло. Осечка. Черт. Если человек неудачник,
он неудачник во всем. Но, в конце концов, недаром он зарядил полный
барабан. Палец вновь надавил на спусковой крючок, отводя боек для
удара по капсюлю.
И в этот момент раздался телефонный звонок.
Шепэрд сидел со взведенным револьвером у виска и смотрел на
телефон. Брать или не брать? Он боялся, что если сейчас отвлечется
на какой-нибудь дурацкий разговор, то потом у него не хватит духу.
А в том, что разговор может быть только дурацким, он не сомневал-
ся... То есть сомневался, и еще как! Дикая, иррациональная надежда
внушала ему, что стоит снять трубку - и все изменится, но он упря-
мо гнал надежду прочь, прижимаясь потным виском к стволу.
На пятом звонке он не выдержал.
-Алло?
-Могу я поговорить с мистером Джоном Шепэрдом?
Сочный баритон. Незнакомый.
-Да, я слушаю.
-Сэр, это Фрэнк Вайолет из издательства Хаммера. По поводу
вашего романа "Трещина". Вы еще не связаны договором по нему?
-Но... - Шепэрд сглотнул. -Разве... две недели назад... вы
сами...
-Дело в том, сэр, что произошла ужасная ошибка. Одновременно
с вашим мы рассматривали роман вашего однофамильца, и наш секре-
тарь перепутал имена. На самом деле отказ предназначался ему, а
вашу "Трещину" мы были бы рады опубликовать. Если вы не против, мы
можем прямо сейчас обсудить условия.
-Да, - сказал Шепэрд ровным голосом, - я не против.
-Мы берем роман сразу в твердую обложку...
Лишь после того, как Шепэрд договорился с Вайолетом о дате
и времени подписания договора и положил трубку, он вспомнил, что
по-прежнему держит у виска заряженный револьвер. Он поспешно от-
дернул оружие, разрядил его, спрятал в нижний ящик стола и запер
стол на два оборота ключа.
Он боялся поверить даже после того, как размашисто расписался
на втором экземпляре договора. "Они еще могут что-нибудь переиг-
рать, - говорил он себе. -Что-нибудь сорвется в последний момент..."
Правда, теперь в подобном случае им пришлось бы заплатить довольно
значительную (по меркам Шепэрда) неустойку, но это его мало забо-
тило. То есть, конечно, деньги бы ему пригодились, еще как пригоди-
лись бы... но что такое деньги для того, кто недавно прижимал ствол
к виску?
Они не переиграли. Книга вышла точно в срок. Они прислали ему
положенные десять авторских экземпляров.
Он сидел за столом - тем самым, нижний ящик заперт на два обо-
рота - и с какой-то нежной робостью поглаживал твердый глянец об-
ложки. Ему нравилось, как он блестит, нравилось, как скользит под
пальцами. "Джон Шепэрд. ТРЕЩИНА" Он перечитывал эти слова снова и
снова. Осторожно открыл обложку, обнюхал хрустящую белую страницу,
пахнущую свежей типографской краской, перелистнул. "За окном бара-
банил дождь. Осень в тот год тянулась невыносимо долго, словно из-
деваясь над Диком Морисом, ненавидевшим это время года..." Он пом-
нил эти строки, помнил наизусть всю первую страницу - хотя, конеч-
но, не весь роман, пусть и перечитанный несколько раз. В последний
раз при окончательной корректуре... Теперь он собирался перечитать
его снова, не спеша, сидя в кресле, поставив рядом столик и потяги-
вая что-нибудь из бокала. Но не сейчас. Его глаза бездумно сколь-
зили по знакомым строчкам, он был слишком возбужден. Книга. ЕГО
книга. Однако, что делать с этими десятью экземплярами? Ну то есть,
конечно, с девятью... Родных у него не осталось. Была, правда, ка-
кая-то тетя в Милуоки, но он не видел ее с шестилетнего возраста.
Кажется, она поссорилась с семьей его матери... его это никогда
особо не занимало. Друзей тоже не было. С последними приятелями
по колледжу он перестал поддерживать контакт года через два после
окончания... собственно, они никогда не были ему нужны, он всегда
любил одиночество... хотя... Боб. Мистер Роберт Ричард Фастер. Мод-
ный сукин сын Боб. Шепэрд перестал ему звонить, когда вышла его
четвертая книга. Боб покровительственно улыбался - "Ничего, Джонни,
тебя тоже издадут. Меня просто фамилия обязывает раскрутиться рань-
ше"(*) - и Шепэрд улыбался в ответ, с трудом удерживаясь от желания
-----------------------------------------------------------------
(*) faster (англ.) - быстрее
------------------------------------------------------------------
заехать ему в самодовольную физиономию. Сколько лет прошло с тех
пор, как они в последний раз разговаривали? Три? Нет, кажется, бо-
льше. Шепэрд писал тогда "Каплю дождя на шершавой стене". Роман шел
медленно и трудно, и Шепэрд утешал себя мыслью, почерпнутой у ко-
го-то из писателей прошлого - "что легко пишется, тяжело читается".
"Каплю" отвергли все издательства. А книга Боба стала бестселлером.
Его даже пригласили тогда на шоу этой... как ее, совершенно идиот-
ское имя... Опры. Фамилию ведущей шоу он уж точно не помнил, да и
вообще, когда у человека такое имя, на хрена ему фамилия? И теле-
визор он не смотрел. У него вообще не было телевизора. Ящик для
дебилов.
Шепэрд открыл стол. Где-то здесь - нет, нет, не в нижнем ящи-
ке - должна быть старая записная книжка. Ага, вот она. Ни одного
имени - сплошь инициалы, прямо как у какого-нибудь шпиона. Шепэрд
придерживался теории, что если по прошествии времени ты не можешь
вспомнить, кому принадлежат инициалы - значит, этот человек не бо-
льно-то тебе и нужен. Но телефон Боба он нашел быстро. Неизвестно,
конечно, не поменялся ли он с тех пор. Все-таки столько лет про-
шло... Четыре? Пожалуй, не меньше пяти. "Каплю" он писал три года
с перерывами.
Шепэрд набрал номер, ожидая услышать автоответчик. Но с треть-
его гудка в трубке откликнулся нервный голос:
-Алло?
-Боб? Боб Фастер?
-Это я. Кто это?
-Привет, Боб. Это Джон Шепэрд.
-А, Джонни? Привет, старина, - откликнулся Фастер таким тоном,
словно они расстались позавчера. "До какой же степени ему на меня
начхать", - подумал Шепэрд.
-А у меня тут выдалась свободная минутка, дай, думаю, позвоню.
Как жизнь, Боб? Пишешь?
-Ну... по правде, у меня сейчас небольшой творческий перерыв.
- Вот продал "Уорнер Бразерс" права на экранизацию "29 февраля"...
-Погоди, какого февраля? Сейчас октябрь, да и год не високос-
ный.
В трубке хохотнули.
-Джонни, "29 февраля" - мой последний роман. Ты разве не читал?
-Даже не слышал, - мстительно ответил Шепэрд, но тут же доба-
вил почти извиняющимся тоном: - Я в последнее время не слежу за
новинками. Некогда, все работал над "Трещиной", своей новой вещью...
На самом деле "Трещину" он окончил почти год назад и все это
время безуспешно пытался пристроить. Но за новинками он перестал
следить еще раньше. Каждая новая книга, особенно если ее автор был
моложе него, была Шепэрду, как пощечина. Нет, к чему такие возвы-
шенные сравнения - как пинок под зад, вот это будет точнее. Он хо-
рошо помнил это ощущение со школы - внезапный унизительный удар,
и когда оборачиваешься в ярости, видишь трех или четырех довольно
ржущих старшеклассников... Детство человека длится, пока он зави-
дует тем, кто старше, а не тем, кто моложе...
-Расчитываешь пристроить ее куда-нибудь? - равнодушно осве-
домился Фастер.
-Ну, почему бы и нет. После того, как кончится срок эксклюзи-
ва. А так она только что вышла у Хаммера. Ты, я вижу, тоже не сле-
дишь за новинками?
-Джонни? - Фастер, похоже, впервые заинтересовался. -Тебя и в
самом деле напечатали?
-Само собой. А что, тебя это удивляет?
-Да нет... Я всегда говорил... Ну, поздравляю. Хаммер - это
хорошее начало. У этих ребят не самые высокие гонорары, зато они
вкладывают неплохие бабки в раскрутку своих авторов.
-Может, сходим посидим куда-нибудь, Боб? Заодно махнемся ав-
торскими экземплярами. Я тебе "Трещину", ты мне "29 февраля".
-Что ж, неплохая мысль, Джонни. Мне не помешает малость раз-
веяться. Помнишь ресторанчик на углу Пятой и Тридцать Второй?
-Он все еще там?
-А куда он денется. Так, когда я свободен... Послезавтра в
шесть тебя устроит?
-Вполне.
-Окей. Увидимся.
Слушая короткие гудки в трубке, Шепэрд не мог понять, зачем
он пригласил Фастера. Неужели хотел его видеть? Нет, конечно. На-
деялся уесть его своей книгой? Да полно, раскрученный Боб, пеку-
щий бестселлер за бестселлером, продающий права киностудиям - что
для него какая-то "Трещина", первая книга никому не известного ав-
тора? Ему и в голову не придет воспринимать Джонни как конкурента.
В студенческие годы Фастер все время норовил угоститься на халяву -
интересно, у него и сейчас хватит наглости напиться за чужой счет?
Но даже не стремление проверить это двигало Шепэрдом. Нет... просто
его распирало желание с кем-то поделиться своей радостью. Пусть
даже с Фастером, если больше не с кем.
Все вышло так, как Джон и предполагал. На протяжении вечера
Фастер часто и громко хохотал, вспоминая славные студенческие вре-
меня, хлопал его по плечу, без умолку трещал о себе, о своих тира-
жах, об отзывах каких-то критиков, о письмах от поклонниц и все
такое, не давая Шепэрду вставить слово - а под конец умудрился на-
жраться так, что Джон, подавив желание обшарить его карманы на пред-
мет бумажника, расплатился за двоих, выволок автора бестселлеров на
улицу и усадил в такси. Все же книжками они обменялись, и Шепэрд,
вернувшись домой, долгое время недоверчиво рассматривал обложку.
У него было желание попросту выкинуть эту книгу - тем более что
он был почти уверен, что и Фастер не станет читать "Трещину". И
все же открыл первую страницу и с заранее недовольной миной при-
нялся за чтение.
Чем больше он читал, тем больше улучшалось его настроение.
Но вовсе не потому, что книга ему понравилась и увлекла. Как раз
наоборот - потому что книга была слабой. Нет, конечно, не то чтобы
никуда не годной - "Уорнер Бразерс" все же не стали бы выкидывать
деньги на ветер - но явно слабее, чем прошлые романы Фастера. И
слабее, чем "Трещина".
Шепэрд говорил себе, что он пристрастен, что он сознательно
ищет в "29 февраля" одни лишь недостатки. Но нет, это не были ме-
лочные придирки. Закрученный сюжет, интрига - все это было на мес-
те, но... в романе не было практически ни одной свежей идеи. Сплошь
перепевы того, что Фастер писал раньше - а также того, что писали
раньше другие. Шепэрд изучал книгу, словно врач - пациента с подо-
зрением на рак, и находил один симптом за другим. Штампы. Длинноты.
Неоправданные повторы. Все это - пока лишь в легкой, неявной форме,
недостаточной для того, чтобы насторожить издателей и недалеких
критиков, ослепленных сиянием имени "Фастер"; так же, как за пы-
шущей здоровьем внешностью неспециалист не видит тревожных симпто-
мов, притаившихся внутри - и, однако, симптомы эти возвещают скорый
конец.
Фастер и с п и с ы в а л с я. И, похоже, знал это.
Вот откуда его неуемное веселье и постоянные, как заклинания,
разговоры о собственном успехе. Вот откуда стремительность, с ко-
торой он умудрился набраться.
Какая, все-таки, эта книга по счету? Шепэрд вчитался в аннота-
цию. "Десятый роман знаменитого Роберта Фастера..." Всего лишь де-
сятый. Рановато ты спекся, Бобби.
Конечно, это еще не конец. Фастер набрал такую инерцию, что
выпустит, пожалуй, еще две, три или четыре книги, прежде чем голос
"Ату его!" прозвучит достаточно решительно. А может, чем черт не
шутит, это действительно всего лишь временный творческий кризис.
Но, так или иначе, модный сукин сын Боб усомнился в себе. А про-
игрывает тот, кто теряет уверенность в победе.
Пять дней спусти Фастер позвонил Шепэрду.
-Джонни, я прочитал твою книгу. И знаешь, она действительно
классно написана.
-Ты так думаешь? - только и смог пробормотать Джон, никак не
ожидавший этого звонка и этих слов.
-Вещь, конечно, не вполне в моем вкусе, - продолжал тот, -
ты знаешь, я предпочитаю, чтоб был острый сюжет, и публике это нра-
вится... но все равно - чувствуется рука мастера. Я покажу "Трещи-
ну" моему знакомому критику, он работает для "Нью-Йорк Таймс" и
еще пары-тройки влиятельных газет... если его заинтересует - а я
думаю, его заинтересует - он сделает тебе хороший промоушен.
-Было бы неплохо. Спасибо, Боб.
-Не за что. Мы ведь старые приятели, не так ли? И потом... мне
действительно понравилась твоя книга.
Положив трубку, Шепэрд задумался, чем вызван этот звонок. С
какой стати писателю, который чувствует, что рискует оказаться на
мели, продвигать книгу кого-то, кто на данный момент находится на
подъеме? Пусть даже не прямого конкурента - Шепэрд понимал, что
его проза слишком интеллектуальна, чтобы выходить миллионными ти-
ражами, как романы Фастера - но все-таки. Разве в такой ситуации
зрелище чужого успеха не кажется невыносимым? Но, наверное, созна-
ние, что он п о к р о в и т е л ь с т в у е т Шепэрду, позволяет
Фастеру по-прежнему чувствовать себя на коне. Или же... а вдруг,
черт возьми, модный сукин сын Боб на самом деле попросту неплохой
парень?
Так или иначе, Фастер выполнил свое обещание, и в "Нью-Йорк
Таймс" действительно появилась весьма благожелательная рецензия.
С некоторой задержкой на "Трещину" откликнулись еще несколько пе-
риодических изданий; тон статей был различным, но, в общем, ру-
гательной не было ни одной. Какой-то второсортный журнал, чей ре-
дактор, должно быть, решил застолбить за своим изданием факт от-
крытия новой звезды, даже прислал для интервью своего корреспон-
дента - длинную нескладную девицу в очках и с отталкивающе накра-
шенными губами. Девица, похоже, прочла роман по диагонали, а то и
вовсе ознакомилась с ним лишь по критическим статьям, и вопросы
задавала дурацкие - и все же Шепэрду стоило определенного труда
отвечать ей усталым тоном мэтра и ничем не проявить внутреннее ли-
кование.
С момента выхода "Трещины" прошло уже несколько месяцев, и
за все это время Джон, купаясь в лучах своей первой славы, не на-
писал не строчки. Пока в один прекрасный день ему не позвонили от
Хаммера и не поинтересовались его дальнейшими творческими планами.
"Трещина" расходилась очень хорошо для первой книги ранее неизвест-
ного автора, и они готовы были купить на корню его следующий роман.
Шепэрда аж бросило в жар при мысли, что с ним собираются подписать
договор и выплатить аванс за еще ненаписанное произведение. Это
было чертовски соблазнительно... и в то же время страшно. Что, если
он не успеет уложиться в срок? Джон что-то промямлил насчет обдумы-
вания сюжета и резюмировал, что ему надо подумать. Но, едва он по-
весил трубку, как понял, что сюжет будущей книги, о котором он еще
минуту назад не имел понятия, действительно начинает вытанцовывать-
ся. Он почувствовал сладкое замирание в животе, которое всегда со-
провожало его творческие озарения. Вечером он прогулялся по улицам,
утрясая собственные мысли, а к ночи засел за компьютер, от которого
оторвался только на рассвете. Первые три главы были готовы...
Вторая книга Джона Шепэрда, "Путешествие Арчибальда Финча",
вызвала еще больший резонанс в прессе, чем первая. В первую оче-
редь, конечно, потому, что имя было уже на слуху, и новый роман
ждали; вряд ли он был намного лучше "Трещины" - или, как предпо-
читал формулировать сам Шепэрд, вряд ли "Трещина" была намного
хуже "Путешествия". Но вообще сравнивать их было нелегко, ибо по
стилю вторая книга сильно отличалась от первой. "Трещина" была на-
писана в традициях классического реализма; "Путешествие" же, будучи
формально также полностью реалистической вещью, содержало в себе
предостаточно символов и вторых смыслов. Большинство критиков, ко-
нечно же, отметило эту особенность, но не все сумели раскрыть эти
смыслы, и Шепэрду доставляло удовольствие сравнивать их трактовки.
Конечно, мало кто не понял, что путешествие преуспевающего нью-йор-
кского адвоката в глухую провинциальную дыру, куда он на самом деле
вовсе не желает попасть, и все же стремится - это ничто иное, как
путешествие человека навстречу собственной смерти; однако многие
более тонкие аллегории остались нераскрытыми или получили самые
нелепые толкования. Один из критиков увидел в романе фрейдистский
символизм, другой - политический памфлет; но эти глупости скорее
позабавили Шепэрда, чем возмутили. Пожалуй, по-настоящему неприят-
ный осадок оставила у него лишь статья некоего Х. Моргана. Не то
чтобы она была совершенно разгромной - автор отмечал и достоинства,
и недостатки; но по первым он прошелся бегло и в небрежно-покрови-
тельственной манере - мол, старайся дальше, парень, глядишь, со
временем выйдет толк - зато на вторых оттянулся вовсю, продемонст-
рировав неиссякаемый запас язвительности. Всего обиднее было, что
от статьи нельзя было отмахнуться, как от "пачкотни ничего не пони-
мающего графомана" - хотя далеко не со всеми оценками Шепэрд был
согласен, ум и эрудиция критика чувствовались в каждой фразе.
Но, в конце концов, других рецензий было больше. В двух из
них Шепэрда сравнили с Кафкой и в одной - с Джойсом; хотя он и на-
ходил эти сравнения притянутыми за уши, да и не слишком любил этих
авторов, ему все равно было приятно.
К третьей книге он приступил без задержки; идея родилась у не-
го еще когда он дописывал "Путешествие". Он тогда оторвался от ком-
пьютера, вышел на кухню попить чаю и включил недавно купленный те-
левизор, наткнувшись на сообщение о "Боинге-777", разбившемся под
Филадельфией. Тут-то его и осенила новая идея.
Роман назывался "Падшие" и начинался с весьма натуралистичного
описания авиакатастрофы. Правда, не "Боинга", а небольшого пасса-
жирского самолета. Первые тридцать страниц повествовали о том, как
самолет пропал с радара, о поисках в горах, о встречавших, перехо-
дивших от надежды к отчаянью. Но, едва читатель настраивался на
роман-катастрофу, как выяснялось, что никаких героических приклю-
чений не будет - погибли все. А дальше время раскручивалось назад,
показывая судьбу каждого, кто в тот день оказался на борту рокового
рейса. И выяснялось, что ни один из них не хотел жить дальше...
"Падших" не обошло вниманием практически ни одно издание, пи-
шущее о современной американской литературе, и почти все рецензии
были сугубо положительны. Исключение составил все тот же Х. Морган,
вновь обрушивший на Шепэрда свою ядовитую иронию. "Такое впечатле-
ние, что я лично насолил этому парню," - пробормотал Джон, зашвыри-
вая в угол журнал с критической статьей. Это была куда более уте-
шительная мысль, чем предположение, что придирки Моргана справед-
ливы. Шепэрд уже успел убедиться, что нравы в писательской среде
недалеко ушли от поведения пресловутых пауков в банке, и вполне
мог рассчитывать на полагающееся приличному писателю количество
завистников и недоброжелателей. Он практически не сомневался, что
"Х." означает "Хенри", и неизвестный злопыхатель не без умысла из-
брал своим псевдонимом имя знаменитого и безжалостного пирата.
Вскоре после выхода "Падших" Шепэрд без проблем, как он выра-
жался, "пристроил старшеньких" - распродал трем издательствам права
на свои первые, написанные до "Трещины" романы. Отзывы на них, осо-
бенно на первые два, были несколько более прохладными, но, если не
не считать неизменного Моргана, который прошелся по "торговцу за-
лежалым товаром", да еще пары мелких заметок в совсем незначитель-
ных изданиях, пресса оказалась вполне приемлемой. Джон принципи-
ально не хотел интересоваться Морганом, но все-таки не выдержал
и поискал в интернете другие его статьи. Выяснилось, что этот па-
рень никому не давал спуску, так что вряд ли он имел зуб персональ-
но на Шепэрда; правда, Джону показалось, что к нему Морган особенно
придирчив.
Но в скором времени новое событие заставило его забыть о Мор-
гане: ему поступило предложение от "Юниверсал". Они хотели снять
фильм по "Трещине".
Джон, однако, не позволил радости слишком увлечь себя. Он пом-
нил, во что способны превратить киношники даже самую хорошую книгу,
и настоял на своем праве утвердить окончательный сценарий. Предста-
вители компании сопротивлялись, и, как выяснилось, недаром. Сцена-
рий привел Шепэрда в ярость. Мало того, что из единственной сексу-
альной сцены, пьяной случки в дешевом мотеле во время дождя, кото-
рая, по замыслу автора, должна была вызывать лишь омерзение, голли-
вудские шелкопряды выткали приторно-пошлую любовную линию, так еще
и трагический финал был с носорожьей грацией переделан в хэппи энд!
На все возмущение Шепэрда киношники отвечали, что публика не любит
слишком мрачных развязок, что роман и без того тяжел и сложен для
массового зрителя, а компания должна думать о том, как окупить вло-
женные деньги. В конечном счете, так ничего и не добившись, Джон
разорвал контракт - лишив, таким образом, себя весьма солидного
гонорара и дополнительной доли известности, однако испытывая глу-
бокое удовлетворение от собственной принципиальности.
Несостоявшееся сотрудничество с киношниками, впрочем, не про-
шло даром, дав начало новому роману - "Дубль 12, или Власть". Речь
в нем шла об актере и режиссере, которые по мере съемок фильма по-
степенно утрачивают границу между фильмом и реальностью. Актер и в
жизни становится послушной марионеткой режиссера, а режиссер пре-
исполняется уверенности, что реальный мир подвластен ему в той же
степени, что и события на съемочной площадке.
После выхода "Дубля 12" сразу три университета пригласили Ше-
пэрда читать лекции, а в кое-каких рецензиях его уже именовали "кла-
ссиком современной американской литературы" (в одном журнале эта
фраза даже оказалась короче на слово "американской"). Интервью у
него уже брали солидные издания, его портрет был напечатан на об-
ложке "Ридерс дайджест", и даже объявились какие-то студенты, по-
желавшие делать диплом по литературе на основе его произведений.
Вся эта суета несколько отвлекала и раздражала, но даже раздражение
это все-таки доставляло удовольствие.
В этот период Шепэрд получил приглашение на какую-то писатель-
скую конференцию. Прежде он избегал литературных тусовок, хотя и
был уже членом Пен-клуба - ибо вообще не любил скоплений народа,
и к тому же знал, что писатели вблизи, как правило, люди достаточно
неприятные, особенно в обществе себе подобных. Но тут - то ли из
необъяснимого каприза, то ли в надежде, что какая-нибудь случайно
оброненная фраза станет катализатором нового сюжета - решил принять
приглашение.
Поначалу он пожалел об этом. Несколько докладчиков один за
другим поднимались на кафедру и бубнили что-то о своем видении сов-
ременной литературы перед полупустым залом; один раз прозвучала
фамилия Шепэрда, и Джон навострил уши, но выступавший помянул его
мимоходом и перешел к другой теме. Наконец, не дожидаясь конца оче-
редного выступления, Шепэрд поднялся и вышел в фойе. Оглядевшись по
сторонам, он направился в буфет.
Добрая половина литераторов была уже там. Некоторые знали друг
друга лично, другие только по книгам или не знали вообще; знакомцы
непринужденно болтали, разбившись на группки, иногда кто-то подхо-
дил к ним представиться, некоторое время прислушивался к разговору
и либо оставался в новой группе, либо возвращался в свою прежнюю.
Джон неловко оглянулся по сторонам. К нему подскочил какой-то лы-
сый коротышка с пышными пшеничного цвета бакенбардами.
-Джон Шепэрд, если не ошибаюсь? Очень, очень рад. Читал все
ваши книги... - он энергично тряс Шепэрду руку, а тот рассеянно
кивал на его комплименты. Коротышка ему не нравился, но его гром-
кий голос привлек внимание других. Еще несколько человек подошли
поздороваться. Шепэрд выслушал их фамилии, лишь пара из которых
показались ему знакомыми - хотя зрелище чужого успеха уже не было
для него мучительно, он по-прежнему практически не следил за со-
временной литературой; просто не хватало времени. Да и не все при-
сутствующие были писателями.
Последней подошла высокая тонкая женщина с кудрявыми рыжими
волосами и длинным, слегка веснушчатым лицом. Пожалуй, старше трид-
цати, но явно моложе сорока - точнее Шепэрд определить не мог (хотя
в его романах герои обычно точно угадывали возраст собеседника),
да и не слишком это его интересовало.
-Хелен Морган, - представилась она, протягивая узкую руку.
Ладонь была прохладная и сухая.
Шепэрд кивнул, почти не глядя на нее, и вдруг впился глазами
в ее лицо.
-Погодите... не хотите же вы сказать, что вы и есть Х. Морган?
Критик?
-К вашим услугам.
-Подходящий ответ. Будь вы мужчиной, я бы вызвал вас на дуэль,
- Шепэрд постарался, чтобы это прозвучало, как шутка.
-Будь я феминисткой, я бы подала на вас в суд за половую дис-
криминацию, - в тон ему ответила она. -Какое оружие вы предпочита-
ете?
-Применительно к вам - тактический ядерный заряд. Впрочем, нет.
Лучше два, для надежности.
-Вынуждена вас огорчить - вы не оригинальны. Половина присут-
ствующих меня ненавидит. Другая половина мной восхищается, посколь-
ку ненавидит первую половину. Ну и еще потому, что о них я не пишу.
Они того не стоят.
-А я, выходит, удостоился.
-Да, - она отошла к стойке, взяла бокал и вновь обернулась к
Шепэрду с лукавой улыбкой. -Мне нравятся ваши книги.
Выяснилось, что кредо Хелен сводилось к идее "трухлявую дере-
вяшку не обтесывают, но алмаз нуждается в огранке". Всю свою язви-
тельность она обрушивала на тех, кого считала талантами. "Нет смыс-
ла говорить писателю о его достоинствах - он их знает и так, - го-
ворила она. - Но, чем он одаренней, тем больше риск, что он закроет
глаза на свои недостатки. "Какого черта? - скажет он. -Я и так пишу
лучше других". Важно не дать ему сделать это. Не дать остановиться
на пути к совершенству." "Для этого совершенно не нужно обрушивать-
ся на него в столь уничтожающей манере, как делаете вы," - возразил
Шепэрд. "Нужно! - тряхнула рыжими кудряшками Хелен. -Если его мягко
журить, он отмахнется. Скажет: ну да, да, есть кое-какие мелочи, но
МНЕ это простительно. Чтобы пробиться сквозь эту броню, нужно имен-
но уязвить его самолюбие." "Вы добиваетесь противоположного эффек-
та, - Джон наполнил свой бокал. - Я, например, вообще не стал чи-
тать вашу рецензию на "Дубль 12"." "Жаль. Я, между прочим, там вас
несколько раз хвалила. Но все равно, статья принесла свою пользу.
Даже те, кто не читает, как я разделываю их, с удовольствием чита-
ют, как я проделываю это с другими. И сравнивают. И находят недо-
статки у себя..." Спор постепенно перетек в обсуждение литературы
вообще (оказалось, что у них немало общего во вкусах), и так, за
разговором, они провели весь вечер, больше не возвращаясь в кон-
ференц-зал. Прощаясь, Шепэрд неожиданно для самого себя предложил
ей как-нибудь поужинать вместе. "Я вас умоляю, - Хелен сморщила
веснушчатый нос. -К чему эти пошлые штампы? В ресторан следует хо-
дить для того, чтобы есть. А для того, чтобы есть, не нужна компа-
ния. Разговор мешает пищеварению, а пищеварение мешает разговору",
- и добавила, глядя на растерявшегося Шепэрда: "Но, если бы вы пред-
ложили мне просто погулять по парку, я бы рассмотрела эту идею."
Придя домой, Джон отыскал-таки ее статью о "Дубле 12". Насчет
похвал она не солгала, но в целом это была вполне классическая мор-
гановская статья. Однако теперь Шепэрда это не раздражало.
Их знакомство развивалось четыре месяца, они встречались по
несколько раз в неделю. Но, если Хелен при этом исправно выдавала
свои статьи, то Джон едва выдавил из себя один рассказ. Рассказ,
конечно, с радостью принял первый же журнал, но сроки очередного
контракта с издательством поджимали, а Шепэрд все никак не мог взя-
ться за новый роман. Он уже продумал идею и основные повороты сюже-
та, однако все никак не мог собраться и усадить себя за работу. Го-
лова его в эти месяцы слишком часто была занята другим. Наконец он
пришел к выводу, что существует только один способ избавиться от
этого наваждения.
Выслушав его короткое предложение о браке, Хелен удивленно
подняла брови. Все это время их отношения оставались чисто плато-
ническими, они даже ни разу не поцеловались. "Сейчас она расхохо-
чется мне в лицо", - обреченно подумал Джон.
-Я согласна, Шепэрд, - сказала она. -Только не вздумай вста-
вить это в свой роман. За такой пошлый штамп я закопаю тебя живьем.
На четвертой неделе их брака работа, наконец, пошла. Роман
назывался "Двое", и был он отнюдь не о любви. Просто Шепэрд зада-
вался вопросом: если психиатрии хорошо известны случаи, когда один
человек считает себя двумя разными личностями, возможен ли обратный
вариант - когда два человека считают себя одним, причем неизвестно,
кто из них прав? В романе исследовалась такая ситуация.
В день, когда Шепэрд наконец отправил текст в издательство
(накануне оговоренного контрактом срока), Хелен объявила ему о сво-
ей беременности. "Надеюсь, это получится у меня не хуже, чем ста-
тьи", - прибавила она с улыбкой, в которой впервые отразилось что-
то, похожее на смущение. "Надеюсь, он окажется добрее, чем твои
статьи", - хмыкнул Шепэрд. "Но не менее умным, - парировала Хелен.
- И, кстати, почему "он"? Может быть, это она!"
Это все-так оказался он, о чем родители, благодаря достижениям
медицины, узнали задолго до родов. Так что Робин появился на свет,
уже имея имя. Несмотря на внушительный для первой беременности воз-
раст - Хелен недавно исполнилось 36 - все прошло на удивление глад-
ко.
"Теперь ты можешь раскритиковать мое произведение", - притвор-
но вздохнула она. "И не подумаю, - ответил Джон, - ведь это и мое
произведение". Она вновь лукаво взглянула на него: "Будем писать
продолжение?"
Продолжение явилось на свет два года спустя - на этот раз де-
вочка, ее назвали Элис. Вскоре после ее рождения семья купила дом
во Флориде и переехала туда.
Впрочем, за всеми этими хлопотами ни Хелен, ни Джон не забы-
вали о своей работе. Хелен даже на последнем месяце беременности
писала свои статьи (под своим прежним именем - как и многие жен-
щины творческих профессий, она не стала менять фамилию при вступ-
лении в брак), а Джон выпустил два новых романа - "Лазарь Каин"
(о преступнике с таким именем, приговоренном к пожизненному заклю-
чению и спустя двадцать пять лет, после досрочного освобождения,
возвращающемся в мир живых) и "Родная кровь" (о сыне, мстящем ма-
тери за убийство отца). Затем ему вновь поступило предложение от
киношников - на сей раз "Коламбия Пикчерс" хотела сделать фильм
по "Падшим". Вторая попытка оказалась удачнее первой - хотя Джон
досадливо морщился над некоторыми местами сценария, в целом идея
книги искажена не была. Фильм не сделал рекордных сборов - это и
не планировалось, зато, совершенно неожиданно для Шепэрда, отхватил
Золотую пальмовую ветвь в Каннах. Они с Хелен решили, что это собы-
тие следует отметить, и купили яхту. До этого ни он, ни она не хо-
дили под парусом, однако новое занятие настолько увлекло их, что
за три месяца из-под их пера - точнее, из-под клавиш их компьюте-
ров - не вышло ни строчки. Потом, впрочем, оба набросились на ра-
боту с удвоенным рвением.
Морская тематика нашла отражение в романе Шепэрда "Мечты сбы-
ваются". Речь в нем шла о человеке, который еще студентом, работая
со старыми манускриптами, отыскал сведения о затонувшем испанском
галеоне с золотом. Он загорается идеей отыскать сокровища; ему ка-
жется, что, зная координаты крушения, он сможет сделать это за не-
сколько дней, в крайнем случае - недель. Однако поиски затягива-
ются; у него не хватает денег на аренду катера и водолазного сна-
ряжения; но он сводит знакомство с дочерью владельца катера и вско-
ре женится на ней. Изначально с его стороны это брак по расчету,
однако потом приходит любовь, подогреваемая общим интересом, ибо
жена, посвященная в тайну сокровищ, тоже загорается его идеей. Раз
за разом они ныряют на глубину, они расширяют квадрат поисков, но
все напрасно. Впрочем, судьба не позволяет им совсем отчаяться и
бросить эту затею, время от времени подкидывая мелкие находки - то
старинный дублон, то изъеденную коррозией пряжку от башмака... У
них рождаются и растут дети, с юных лет приобщающиеся к морю и се-
мейному делу. Двадцать лет это дело приносит одни убытки, однако
никто не помышляет о том, чтобы бросить - слишком многое вложено в
эти поиски, ставшие смыслом всей их жизни. На двадцать третьем году
они находят три пушки. Спустя два дня старший сын погибает из-за
неисправности акваланга. Полгода спустя младший сын на глазах у
своей сестры гибнет в зубах акул. Девушка, не выдержав этого потря-
сения, сходит с ума. Мать, лишившись всех своих детей, кончает жизнь
самоубийством. Но главный герой упрямо выходит в море, хотя врачи
запрещают ему нырять - здоровье его сильно подорвано частыми погру-
жениями и всплытиями, долгим пребыванием в холодной воде и нервными
стрессами. Он знает, что конец в любом случае близок - катер и сна-
ряжение должны вот-вот отобрать за долги. Но в своем последнем по-
гружени он все-таки находит галеон. Он возвращается на берег бога-
тым и знаменитым, после чего его разбивает паралич.
Многие критики назвали "Мечты сбываются" лучшим романом Шепар-
да. Впрочем, он и без того был уже признанным мэтром, его книги бы-
ли изданы на девяти языках, и молодые писатели пытались ему подра-
жать (за что Хелен беспощадно чехвостила их в своих статьях). Джон
подписал еще один контракт с киношниками. Но, конечно же, он не со-
бирался останавливаться на достигнутом. Вышли романы "Страж врат"
(о кладбищенском стороже, который бродит между могил, читает над-
писи и придумывает биографии своим подопечным) и "Абсолютная вели-
чина" (о превращении блестящего физика, Нобелевского лауреата, в
спившегося бродягу). Тем временем фильм по "Мечтам" отхватил двух
Оскаров - правда, не в самых главных номинациях, а Джон следом за
яхтой решил освоить самолет. Начал он, как и большинство пилотов-
любителей, с легкой маленькой "Сессны", но заглядывался уже и на
двухмоторных красавцев "Бичкрафтов".
Дети тоже не разочаровывали. Робин, похоже, всерьез решил по-
йти по стопам отца - его рассказ занял первое место на конкурсе
штата среди учащихся средних классов. (Работы на конкурс подавались
под номерами, так что влияние имени отца на решение жюри было иск-
лючено.) Элис училась пока еще во втором классе, но ее уже очень
хвалила учительница рисования.
В том же году, когда Робин получил свой приз, а Джон - пилот-
ское свидетельство, произошло еще одно событие, о котором Шепэрд
узнал случайно: застрелился Боб Фастер. Джон уже много лет ничего
о нем не слышал и не вспоминал о своем былом сопернике. Популяр-
ность Фастера давно осталась позади, последние четыре романа были
практически единогласно расценены как провальные, а за последние
три года он вообще не написал ни одной книги. Нищая старость ему
не грозила, прошлые гонорары гарантировали ему безбедное сущест-
вование до конца дней, даже если бы он установил рекорд долгожи-
тельства; однако вместо того, чтобы, подобно многим стареющим пи-
сателям, мирно уйти на покой и жить, отрешившись от вечной спешки,
лишь изредка напоминая о себе статьей-другой, Фастер предпочел за-
переться в своем кабинете и всадить пулю в рот. Джон вспомнил, как
сам сидел когда-то с пистолетом у виска. Теперь это воспоминание
было таким далеким, что казалось скорее сценкой из какого-нибудь
его романа, чем реальностью. Но Шепэрд хорошо понимал Фастера. Это
известие произвело на него такое впечатление, что он отложил нача-
тый было роман о старом летчике и начал писать книгу о знаменитом
писателе, который, поняв, что исписался, сделал другой выбор - пе-
рестать писать, но продолжать жить. Жить на своей роскошной вилле
в окружении чад и домочадцев, полагающих депрессии своего именитого
родственника старческой блажью и в конце концов упрятывающих его в
сумасшедший дом... Так родился роман "Дом мертвеца", после выхода
которого Шепэрд был номинирован на Нобелевскую премию по литературе.
Внешне и Джон, и Хелен отнеслись к этому легкомысленно. "Ну,
мало ли кого куда номинируют... Дадут все равно какому-нибудь ти-
бетцу, пишущему о тяготах китайской оккупации. Или зулусу, на полу-
тысяче страниц описывающему быт своей деревни." "Вообще-то, - заме-
тила Хелен, посерьезнев, - в последние годы мода на социально-этни-
ческую озабоченность вновь пошла на убыль. Сейчас в очередной раз
вдруг вспомнили, что художественная литература и публицистика - не-
сколько разные жанры, и опять стали ценить классическую интеллекту-
альную прозу." И все же они не решались поверить, во всяком случае,
внушали себе, что не стоит надеяться всерьез... до тех пор, пока не
пришло известие. Это было в день рожденья Робина, и он схватил тру-
бку, полагая, что его хочет поздравить кто-то из друзей. Но извес-
тие, которое они все узнали через минуту, было ценнее любых позд-
равлений.
Дальше, до самого отлета в Стокгольм, все завертелось в каком-
то калейдоскопе: Шепэрд раздавал бесчисленные интервью, отвечал на
звонки, примерял фрак и в промежутках между всем этим урывками пи-
сал свою нобелевскую лекцию. Он мог бы, конечно, разогнать репор-
теров, оставить телефон на автоответчике и спокойно поработать, но
вся эта суета была ему чертовски приятна. Вроде он и прежде не был
обижен известностью, и, казалось бы, что уж такого изменило решение
Шведской академии? Но это был символ, символ его полного успеха и
торжества.
И вот, наконец, настал день, когда Джон Шепэрд, в последний
раз проверив в зеркале, как сидит на нем фрак, вышел на сцену под
аплодисменты зала. Стопка листов чуть дрожала в его руке.
-Ваше величество! Леди и джентльмены! - начал он. -Я счаст-
лив...
В этот момент погас свет.

Полицейский фотограф в обсыпанном перхотью пиджаке присел на
одно колено справа от трупа, щелкнул, озарив вспышкой мертвое лицо
с развороченным виском. Повернулся, ловя в объектив забрызганный
кровью дисковый телефон, щелкнул снова. Поднялся, отступил на шаг,
еще раз заснял общую панораму и отсоединил вспышку.
-Закончил, Билл? - вяло спросил следователь, почти не глядя
на него из-под полуприкрытых век. Следователю было слегка за тридцать,
он стоял, прислонив свое длинное нескладное тело к стене и засунув
руки в карманы расстегнутого кожаного пальто. Лицо его было блед-
ным, под глазами - круги, в углу рта он катал спичку - недавно бро-
сил курить. Он устал, не выспался, у него ныли виски, и курить хо-
телось ужасно. Следователю было смертельно скучно.
-Да, - кивнул фотограф, привычно упаковывая в футляры свои
причиндалы. -Можно уносить.
-Давайте, ребята, - следователь мотнул головой в сторону сани-
таров и страдальчески поморщился от боли в виске.
Двое санитаров подошли к столу, опустили на пол носилки, рас-
правили черный пластиковый мешок.
-Взяли! Что ты там застрял, Стив? - прикрикнул один из них на
своего напарника.
-Да вот, смотрю, лицо у него странное... Парень вышиб себе
мозги, а лыбится так, будто лапает Шэрон Стоун.
-Потому и лыбится, что без мозгов. Мне мой старик всегда гово-
рил, все беды - от большого ума.
-Нет, правда, Джо. Интересно даже. Никогда не видел такого
счастливого жмурика.
-Говорят, перед смертью у человека перед глазами за единый
миг вся его жизнь проходит, - философски заметил Джо. -Может, вспо-
мнил что приятное. Даже и в хреновой жизни хоть денек приятный, а
бывает.
-Вся жизнь за миг? Да враки это. Откуда это знают-то? Кто про-
верил, те уж не расскажут...
-Ничего, со временем сам проверишь, - осклабился Джо.
-Типун тебе на язык! Хотя, конечно, придется... Ладно, бери
его за ноги...

Если вам понравилось прочитанное, пожалуйста, поддержите автора любой суммой:

или BMC (разовые пожертвования или постоянное спонсорство)
или Patreon (подписка)
или Zelle (из США) для georgeyright@gmail.com
или Wise (не из США) для:
Номер счета 7010141420
Код банка(Routing Number) 031100649
Банк Discover Bank
Имя George Right
или криптовалюты:
BTC 14ozyVuh2myB1Nxqz2wVQ2vfXtgd8mP7ov
ETH 0x311b5964C36098CCe66885cb373A727D2B7Bd840

Постоянный адрес этой страницы: http://yun.complife.info/alllife.txt