Юрий Нестеренко
Время одуванчиков
Dieses Mädel ist mein treues Schätzelein
Und mein Glück, Erika.
Herms Niel
Было около двух часов пополудни - время, когда от утренней майской
прохлады давно не осталось и следа, но до вечера еще далеко, и так
хочется верить, что этот чудесный, наполненный теплом и светом день не
кончится никогда. Небо было ясным и чистым от горизонта до горизонта,
если не считать пары легкомысленных перистых завитков, серебрившихся в
вышине; казалось, что эти облачка находятся выше солнца и не смогли бы
помешать ему сиять, даже если бы захотели. Даже самый легкий ветерок
уснул в кронах деревьев, и в неподвижном воздухе, наряду с ароматами
трав и полевых цветов, разлито было ощущение покоя и какой-то светлой
надежды. В листве рощи негромко посвистывали и щелкали птицы; в луговой
траве монотонно звенели кузнечики. Все эти звуки скорее подчеркивали
мирную тишину, нежели нарушали ее.
Вдруг со стороны рощи донесся еще один звук, куда менее деликатный
и гармоничный. Это был рев могучего дизельного мотора - мотора, который
вряд ли поставят на обычную легковушку, и даже на мощный внедорожник.
Скорее уж - на армейский броневик. Впрочем, и этот грубый звук почти
сразу замер за деревьями, словно устыдившись собственной неуместности.
Что-то глухо стукнуло - возможно, захлопнувшаяся крышка люка - и вновь
наступила тишина.
Прошло еще несколько минут, и из рощи вышел мужчина. Ему было лет
пятьдесят, он был среднего роста, но статной подтянутости его фигуры
могли бы позавидовать многие молодые парни; этой статности не портил
даже бронежилет, очертания которого угадывались под черной униформой. На
плече у мужчины висел короткий полицейский автомат, снятый с
предохранителя. Волосы, стриженные очень коротко, еще недавно были
черными, но теперь обрели стальной оттенок, а на висках почти совершенно
побелели; резкие волевые черты гладко выбритого лица так и просились на
армейский плакат - если бы в уголках губ, в мешках под глазами, в самом
выражении этих глаз не проступало сквозь всю плакатную мужественность
ощущение тяжелой, безнадежной усталости. Впрочем, что бы ни ощущал этот
человек в глубине души и как бы мало ни довелось ему спать за последнее
время, он не позволял ни физической, ни моральной слабости взять над
собой верх. Выйдя из-под прикрытия деревьев, он окинул открытое
пространство цепким взглядом профессионала, не снимая руки с оружия, и
лишь убедившись, что никакой опасности нет, полуобернулся назад:
- Все в порядке, Эрика. Иди сюда.
Из-за деревьев вышла худенькая девушка с длинными, пшеничного цвета
волосами; это был их естественный цвет, и на лице Эрики тоже не было
никаких следов косметики. Ее облачение было вполне цивильным - свободная
темно-зеленая футболка с эмблемой университета, джинсы и сандалии на
босу ногу; однако и у нее на поясе висел пистолет в расстегнутой кобуре.
Но, в отличие от своего спутника, девушка не думала об оружии. Едва
она оказалась на открытом пространстве, глаза ее восторженно
распахнулись. Перед нею раскинулся луг... да что там луг - настоящее
море молодой, свежей, сочно-зеленой травы. Далеко впереди луг переходил
в склон оврага, в глубине которого тек невидимый отсюда ручей, влево же
и вправо конца зеленому морю и вовсе не было видно. И повсюду в этой
траве, словно бесконечная золотая россыпь, словно бесчисленные отражения
солнца, горели ярко-желтым огнем одуванчики. Не городские недорослики,
чудом избежавшие ножей убийц с газонокосилками и припорошенные пылью
из-под колес машин, а полные жизненной силы цветы на высоких упругих
стеблях, вольно распушившиеся мягкими желтыми полусферами, а некоторые,
от избытка энергии чуть не вывернувшие наизнанку нижние лепестки - и
вовсе почти что шариками. Повсюду, насколько хватало глаз...
- Ну как? - улыбнулся мужчина, глядя на свою спутницу.
- Спасибо... - восхищенно произнесла она, шагая в траву. - Ты же
знаешь, как я люблю одуванчики.
- Знаю, - он улыбнулся еще шире. - Я ведь обещал тебе сюрприз?
- Это, наверное, одно из самых радостных зрелищ на свете... Знаешь,
я, кажется, не рассказывала тебе об одном из лучших воспоминаний моего
детства? Это не какая-то история... не поездки на море, не Диснейлэнд,
не дни рожденья - тем более что, сам знаешь, они у меня в ноябре... А
просто за нашей старой школой был пустырь. Там когда-то была спортивная
площадка, причем заасфальтированная. Потом построили новую, огороженную,
с более подходящим покрытием, с разными снарядами - мы туда на
физкультуру ходили, ну и после школы мальчишки часто там играли. А на
старую никто не ходил, там одно только ржавое баскетбольное кольцо
осталось с краю, и все. А я любила приходить туда одна, когда тепло.
Наверное, именно потому, что там больше никто не бывал... Там вокруг все
травой зарастало, если присесть на корточки, кажется, что кругом прямо
джунгли, можно представить, что и школа, и город где-то далеко... И не
только вокруг. Этот старый асфальт во многих местах трескался,
вспучивался, и сквозь него пробивались одуванчики. Помню, как это
поразило меня, когда я увидела это в первый раз. Асфальт, твердый как
камень, об который разобьешь коленку до крови, если упасть - и тонкий,
нежный росток, который оказывается сильнее... А потом они расцветали. И
вот я помню это ощущение: теплый солнечный день, старый нагретый асфальт
- шершавый, ноздреватый, кое-где покрытый сухим мхом - вокруг травы
всякие, где тонкие и гладкие, где с узорчатыми листьями... бабочки
порхают, жуки выползают погреться... и - одуванчики. Желтые, пушистые,
растущие сквозь асфальт... а впереди еще - целое лето! Вот. Не знаю,
была ли я когда-нибудь счастливее, чем тогда. Не бурная радость от
какого-то конкретного события - а просто ощущение спокойного счастья,
которое наполняет тебя так же естественно, как солнечный свет наполняет
их лепестки. Я, наверное, плохо умею это объяснить...
- Ты очень хорошо объясняешь.
- Всегда больше всего любила это время. Время одуванчиков. Боялась,
что в этом году их уже не увижу. Мы с тобой так давно не были на
природе! Эта твоя вечная работа...
- Кто-то же должен ее делать.
- Но теперь-то!
- В особенности теперь.
Девушка печально вздохнула.
- У меня была тайная надежда, что ты наконец-то решился послать ее
к черту, и мы будем вместе хотя бы в эти дни. Значит, нет?
- Давай не будем об этом. Будем наслаждаться сегодняшним днем.
- Хорошо, - согласилась Эрика. - Будем наслаждаться.
Она остановилась, сняла сандалии и зашвырнула их далеко вперед,
должно быть, не желая нести в руках. Несколько раз кувырнувшись в
воздухе, они упали на приличном расстоянии друг от друга.
- Смотри - в такой густой траве потом замучаешься искать, -
запоздало заметил мужчина.
- Значит, поеду обратно босиком, - беспечно ответила девушка, с
удовольствием шагая по мягкой зелени. - Какое значение теперь имеют все
эти шмотки? Это только ты готов оставаться в мундире до самого... - она
замолчала.
- В городе сейчас много битого стекла. И разного прочего мусора.
- Да уж видела... От машины до квартиры как-нибудь доберусь. Хотя
лучше бы нам вообще не возвращаться в город. Надо было взять с собой
побольше еды и остаться здесь... Многие сейчас так и делают.
- Возможно, ты и права, - неожиданно легко согласился он. -
Вообще-то, в броневике есть все необходимое.
Она обернулась к нему, глядя радостно и недоверчиво одновременно:
- Ты серьезно?
- Ну... надо же когда-то и мне подать в отставку, - он вновь
попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривоватой.
- А я-то думала - как это твой Макс отпустил тебя...
- Макс не знает.
- Так это правда? Мы не поедем обратно? Что ж ты сразу не сказал?
- Ну... хотел сделать сюрприз.
- Сегодня прямо день сюрпризов! - она радостно засмеялась и вдруг
повисла у него на шее, поджав ноги и болтая ими в воздухе. Он тоже обнял
ее и закружил.
- Как хорошо! - воскликнула Эрика, снова спрыгивая в траву. -
Значит, у нас еще три дня! Три дня солнца, тепла и одуванчиков.
- Да, - кивнул он, - метеосводки обещают, что такая погода
сохранится всю неделю, - лишь произнеся это вслух, он осознал нелепость
формулировки. Но поправляться, конечно, не стал.
Рука девушки наткнулась на кобуру, и Эрика просительно посмотрела
на своего спутника.
- Забрал бы ты у меня эту штуку, а? Ну кто здесь на меня нападет?
Мы уже отошли достаточно далеко от леса, никто не подберется
незамеченным.
- Ну ладно... - скептически согласился он, окидывая взглядом
отделившее их от деревьев расстояние. Вообще-то он не думал, что кто-то
может нарушить их уединение - на обычной машине сюда не проехать, только
на тракторе или армейском броневездеходе... хотя и такую технику сейчас
можно добыть. Сейчас можно добыть все, что угодно, причем без всяких
денег - вековая мечта человечества... и вообще, как известно,
береженого... Ладно. Достаточно того, что он сам вооружен. Он протянул
руку и принял у девушки оружие, по старой полицейской привычке подвесив
пистолет себе подмышку. Это был его пистолет, и он сам учил Эрику
стрелять.
Девушка тем временем поскакала через луг вприпрыжку, взмахивая
руками, словно пытаясь взлететь. Ее спутник, не торопясь, пошел следом.
Его взгляд при этом не переставал сканировать окрестности, а слух -
чутко сторожить возможный звук двигателя или стрельбы. "Расслабься, -
сказал он себе. - Здесь никого нет. Мы просто гуляем."
Он подошел к девушке, которая остановилась, поджидая его. Стоя на
одной ноге, Эрика легко приглаживала другой пушистые головки
одуванчиков. Ей нравилось, как нежные лепестки щекочут подошву.
- Такие красивые, - сказала она, - и так быстро отцветают. Знаешь,
мне всегда становилось грустно, когда они белеют. Словно лето уже
заканчивается, а не только начинается. Впрочем, в этом году они,
наверное, не успеют... - пока что на лугу и впрямь не было видно ни
одного белого шарика.
- Не надо об этом, - произнес он.
- Да нет, я к тому, что во всем можно найти что-то положительное...
- она уселась в траву, затем легла, раскинув руки, вся окруженная
одуванчиками. Щурясь от солнечного света, она смотрела в небо и
улыбалась. Но теперь, несмотря на ее слова, в улыбке проглядывала
печаль.
Он присел рядом и тоже устремил взгляд в синеву. Его взгляд,
впрочем, не был праздным, он, как всегда, выискивал опасность. Охота на
людей с вертолетов стала нынче популярным развлечением, во всяком
случае, в соседних странах - а винтокрылой машине не так трудно
перемахнуть границу, которая, признаемся честно, уже почти не
охраняется... Но на небе не было ничего, кроме солнца. В принципе, на
таком расстоянии Танатос уже мог бы быть хорошо виден и днем. Но он
приближался из глубин Солнечной системы, с противоположной Солнцу
стороны...
- Неужели совсем ничего нельзя сделать, - вздохнула Эрика. Как
видно, она все же не смогла отогнать от себя мысли на эту тему. Да и кто
теперь мог...
- Ты же знаешь, что нет, - ответил он. - Эта дрянь слишком большая.
Даже все земные запасы ядерного и обычного оружия... даже будь у нас
достаточно ракет для их доставки...
- Знаю. Но все равно не могу поверить. Мне все кажется, что в
последний момент найдется какая-то ошибка в расчетах... Глупо, да? Это
же задачка уровня средней школы, где тут ошибиться...
Он не ответил.
- Как это будет? - спросила девушка. Вообще-то этот вопрос подробно
освещался в десятках статей, выходивших, пока Чрезвычайный Комитет не
ввел жесткую цензуру, но Эрика до последнего избегала их читать.
- Быстро, - ответил ее спутник.
- Я не об этом. Земля действительно будет уничтожена целиком?
- Земля как планета, скорее всего, останется, - нехотя начал
пояснять он. - В момент удара она расплавится и потеряет изрядную часть
массы... в основном за счет оторвавшихся кусков или, точнее, капель...
но потом все это снова застынет. И как знать - может быть, через
миллиарды лет здесь снова возникнет атмосфера, а потом и жизнь. Если
оставшейся массы будет достаточно... Считается, что когда-то именно в
результате такого столкновения возникла Луна. Сейчас просто замыкается
цикл...
- Но от нас не останется ничего. Совсем ничего.
- Ну почему, лучшие достижения человеческой культуры будут
сохранены на гелиоцентрических спутниках. Проект "Ковчег"...
Она посмотрела на него, как тинэйджер, которому говорят про Санта
Клауса:
- Проект "Ковчег" провалился. Он требовал тесной международной
координации. А власть во многих странах рухнула раньше, чем они успели
согласовать списки. Большинство музеев разграблено, а космодромы
разрушены.
- Откуда ты это взяла? - нахохлился он.
- Видела отчеты в интернете, пока он еще работал.
- Нечего сказать - достойный источник... - пробурчал он.
- Люди выкладывали то, что сами видели и снимали. В том числе -
сами вандалы. Еще хвалились этим, уроды... Ролик, где ломали и жгли
"Джоконду", был одно время первым по популярности на "Ютубе"... там
тогда уже не осталось модераторов, но сервис еще работал... Ты что,
действительно не знал, что это было в открытом доступе?
- Интернет не в моем прямом подчинении. Мое дело, в первую очередь
- обеспечивать порядок на улицах... Мне, конечно, докладывали, что мы
взяли под контроль наших провайдеров...
- Это уже не имело смысла. Интернет фактически распался на
множество отдельных сетей, где роль провайдера мог выполнять чуть ли не
любой желающий с достаточно мощным компьютером и "толстым" каналом...
весь необходимый софт почти сразу оказался в свободном доступе...
- М-да, - он неловко помолчал, понимая, что отрицать факты и дальше
бессмысленно. - А ты еще спрашиваешь, зачем теперь нужна моя работа.
- Для того, чтобы скрывать от людей правду?
- Для того, чтобы не допускать этой вакханалии варварства.
- Но она все равно происходит.
- У нас ситуация еще достаточно благополучна. В иных странах уже
много дней идет сплошная кровавая оргия. Ни властей, ни полиции, ни
армии... Убивают и насилуют прямо на улицах, а если кто и вмешивается,
то лишь затем, чтобы поучаствовать... охотятся на врачей, пытают их,
требуя наркотиков - хотя всё нарко- и спиртосодержащее давно
разграблено... пытают и истязают просто так, устраивают соревнования
между бандами, чья жертва умрет медленней... жгут дома вместе с
жителями... тут же жрут жареную человечину... крушат и обгаживают все,
что не могут унести... Прости, - спохватился он, - я не должен был
говорить тебе об этих подробностях. Давай лучше об одуванчиках.
Девушка села, подтянув колени к груди и положив на них подбородок.
Ее взгляд скользил по солнечным цветам, но не видел их.
- У нас тоже убивают на улицах, - сказала она, помолчав. - Без суда
и следствия. Не далее как сегодня я видела это дважды.
- Да, - произнес мужчина с нажимом, - мои люди расстреливают на
месте насильников и мародеров. Ты ведь понимаешь разницу?
- Понимаю, - пробурчала Эрика. - За насильников, конечно,
вступаться не буду, но мародеры... Какой смысл сейчас убивать людей ради
защиты собственности? Все равно через три дня ничего этого...
- Люди не очень-то достойно жили на этой планете, - сказал мужчина.
- Так пусть хотя бы достойно умрут.
- Это правда, что все заключенные в тюрьмах были расстреляны по
твоему приказу? - она требовательно посмотрела на него.
- Это ты тоже в интернете вычитала? - буркнул мужчина.
- Марта сказала. А она узнала от отца. Он тогда сильно напился...
после исполнения приказа... ну и проболтался. Она долго мне говорить не
хотела...
- Ну, во-первых, не расстреляны... в систему вентиляции был подан
газ. Ночью. Они умерли, не успев ничего понять. В каком-то смысле им
повезло больше, чем нам...
Хотя где-то в провинции, возможно, и расстреливали, подумал он про
себя. Если сочли, что это проще, или если у них не было под рукой
газа... В нынешней ситуации даже он не поручился бы, что его приказы
по-прежнему исполняются в точности.
- Ну что ты молчишь? - произнес он вслух. - Ты меня осуждаешь? Это
были преступники, не забывай. И не так уж много я у них отнял - меньше
месяца жизни.
- Убийцы и все такое - понятно, - откликнулась девушка. - Но вообще
всех? Даже тех, кто сидел за мелкую кражу? Пусть им все равно оставалось
жить меньше месяца - но, наверное, и этот месяц был им дорог...
- Ну а куда бы мы их дели? Выпустили на свободу? Ты пойми - в
теперешнем положении нельзя давать свободу тем, кто уже доказал, что
может нарушить закон. Пусть даже не самый строгий закон - но нарушить
его в ситуации, когда государство сильно, жизнь благополучна и общество
стабильно. На что бы они оказались способны в ситуации, когда все
рушится? В некоторых странах таких, кстати, выпустили... или они
вырвались сами... о результатах я уже говорил. Ну а оставить их за
решеткой тоже было нельзя. Кто бы стал сторожить их до самого конца? Как
удержать порядок в тюрьме, если ни заключенным, ни охранникам терять уже
нечего? Даже я не верю в такую беззаветную преданность личного состава -
оставаться в тюрьме до последней минуты, чтобы сторожить уголовников...
Во все времена были люди, готовые пожертвовать собой ради долга. Но они
всегда знали, что это не бессмысленно. Что после них останется их дело,
их товарищи, их страна... человечество, наконец... теперь же...
Девушка не отвечала, но он заметил, как влажно блестят ее глаза.
Она перехватила его взгляд, попыталась отвернуться, но тут предательская
слеза сорвалась и покатилась вниз по щеке. Конечно же, Эрика оплакивала
вовсе не участь мертвых карманников...
Он придвинулся к ней, обнял за плечи, погладил по голове.
- Прости. Ты права, я совсем помешался на этой чертовой работе.
Привез тебя сюда, чтобы порадовать, а сам...
- Нет, это ты меня прости, - ответила она; ее голос звучал почти
нормально, видимо, ей удалось совладать с собой. - Ведь это я начала
этот дурацкий разговор.
Он продолжал гладить ее по волосам. Она прижалась щекой к его
груди. Он почти не чувствовал этого прикосновения сквозь бронежилет.
- Знаешь, я никогда в детстве не плела венок из одуванчиков, как
другие девчонки, - сказала она. - Мне было жалко их рвать.
- Теперь можно.
- Да, - согласилась Эрика, - но я не знаю, как.
В этот момент в кармане его мундира, практически прямо ей в ухо,
запел мобильный телефон. Девушка испуганно вздрогнула, отдернула голову,
затем нахмурилась, узнав бравурную военную мелодию.
- Макс, - сердито констатировала она. - Я думала, ты отключил
мобильный.
- Для него я всегда на связи, - извиняющимся жестом развел руками
он.
- Не бери, а? - она ухватила его за руку. - Или скажи, что ты в
отставке, и сразу отключись!
- Прости, милая, - он легко преодолел ее сопротивление и вытянул
надрывающийся аппарат из кармана. - Я должен услышать, что он скажет.
Да! (Девушка демонстративно отодвинулась, показывая, что не желает
подслушивать их разговор.) Да, Макс. Что? Это точно? Ты гарантируешь,
что они не переиграют? Значит, я могу сказать Эрике? Понял. Понял, Макс!
Спасибо тебе!
- Почему ты не сказал ему... - недовольно начала девушка и
осеклась, увидев выражение его лица. Давно она уже не видела на этом
лице такой сияющей улыбки. Очень, очень давно.
- Ну вот и он, - сказал мужчина. - Мой главный сюрприз. Честно
говоря, у меня было мало надежды. Но Макс лично подтвердил наше
участие...
- Участие в чем?!
- Существует секретный проект. "Ковчег-2". Автономная станция на
Луне. Не для произведений искусства. Для людей. Понятное дело, для
совсем небольшого их количества, около полусотни со всей планеты -
больше системы жизнеобеспечения не потянут...
- Шишки все-таки нашли себе лазейку! - гневно воскликнула она - и
осеклась, ибо до нее, наконец, дошло. Да, за последние месяцы мысли о
неизбежности гибели стали настолько привычными, что дошло до нее только
сейчас.
- Ну... в каком-то смысле, может, и шишки, - смущенно усмехнулся
он, - но если ты имеешь в виду всех этих политиканов и миллиардеров, то
большинство из них даже не в курсе. Часть персонала - лучшие ученые в
различных областях... ну а часть, да, высшие офицеры служб безопасности.
Те, кто обеспечивал порядок и саму возможность реализации этого проекта.
Можно сказать, что это плата за лояльность... но без нее этот проект
постигла бы та же участь, что и "Ковчег-1".
- Но ведь говорили, что спасение людей невозможно. Еще когда
обсуждали "Ковчег-1". Технологии не позволяют выжить в космосе без
снабжения с Земли...
- Ну естественно! А что, по-твоему, должны были говорить? Ты
представляешь, какая бы началась драка за места, какие силы были бы
брошены, чтобы сорвать проект? "Не спасусь я - пусть не спасется никто!"
- увы, так рассуждали бы очень, очень многие... включая лидеров
отдельных стран, в том числе - хорошо вооруженных...
- Но я - не великий ученый. Прошлый семестр, правда, закончила
почти на отлично, не считая математики... но вряд ли этого достаточно. И
уж тем более не офицер безопасности... Неужели только из-за того, что
ты...
- Ну в общем, да, я сказал им, что без тебя не полечу. Это не был
ультиматум в обычном смысле - я не говорил, что в случае отказа
присоединюсь к погромщикам или выдам тайну проекта. Говорил, что все
равно исполню свой долг до конца, и так бы и сделал. Но, возможно, они
сомневались в искренности этих слов... Хотя все равно, конечно, этого
было бы недостаточно. Просто ради меня тебя бы никто не взял. Но у тебя
исключительно хороший генотип. Помнишь диспансеризацию в университете,
когда у вас всех брали анализы? Большинство ученых и тем более старших
офицеров - мужчины, и к тому же многие из них не слишком молоды. А
кому-то нужно продолжать человеческий род. Поэтому третья группа - это
молодые девушки с наилучшими генами.
- Я же много болела в детстве.
- Это не важно. Гены не всегда одинаково проявляются на
фенотипическом уровне... ну, я не биолог, но так мне объяснили... В
общем, ты им подходишь. Если бы я не обратил их внимание на тебя,
возможно, взяли бы другую... но будем считать, что это наша общая
заслуга. Ты понимаешь, Эрика? Мы не умрем!
- А как же разрушенные космодромы? - девушка все не решалась
поверить.
- Остался французский, на острове в тропиках. Вандалы до него не
добрались.
- Но власть во Франции пала одной из первых.
- Вот сразу после этого космодром был взят под контроль нашими
силами быстрого реагирования совместно с американцами.
- Так это все правда?
- Да.
- Правда?!
- Да! У нас впереди не три дня, Эрика! У нас многие, многие годы!
- Ур-р-рааа!!! - девушка вскочила и закружилась по траве, подняв
лицо к небу. Мужчина тоже поднялся и с улыбкой смотрел на нее. Затем она
снова бросилась к нему на шею: - Спасибо, спасибо, спасибо!!!
Он понимал, что пройдет еще совсем немного времени - и она вспомнит
о том, что Земля все-таки обречена. Вспомнит о самоубийстве ее матери,
не выдержавшей муки ожидания, и обо всех, кого больше не увидит.
Задумается о том, каково это - провести всю жизнь в замкнутом мирке
космической станции, и о том, от кого ей предстоит рожать детей и
насколько она будет свободна в выборе в этом вопросе... Но пока что она
была абсолютно счастлива. И он знал, что медлить не стоит, но не мог
заставить себя решиться.
Затем ее объятия ослабели.
- Но одуванчики я вижу в последний раз, - сказала Эрика.
- Мы возьмем с собой семена растений, - поспешно возразил он. - В
первую очередь, конечно, культурных, но не только. Не думаю, что
несколько семян одуванчика перетяжелят ракету.
- Правда? Это здорово! - она опять улыбнулась. И он торопливо, пока
следующие очевидные мысли не погасили эту улыбку, произнес:
- Знаешь, милая... у меня для тебя есть еще один сюрприз.
- Еще-о? - совсем по-детски распахнула глаза она. - Неужели может
быть сюрприз лучше предыдущего?
- Ну, не лучше, конечно, но все-таки... Я специально берег для
такого случая. Только ты должна отвернуться!
- Хорошо! - она охотно подчинилась и замерла в предвкушении,
полагая, вероятно, что он собирается надеть ей на шею какое-нибудь
украшение. Конечно, по сравнению с новостью о спасении это был сущий
пустяк, но ей с детства нравился сам процесс получения подарка.
- Чур, не подглядывать! - еще раз предупредил он.
- Я буду смотреть на одуванчики, - беспечно откликнулась Эрика.
Мужчина вытянул из кобуры пистолет и аккуратно, без щелчка, снял
предохранитель.
- Ты - мое главное сокровище, Эрика, - тихо сказал он. - Я так
люблю тебя.
- Это и есть твой сюрприз? - кокетливо мурлыкнула она.
- Нет. Мне просто захотелось тебе это сказать.
- Я тоже очень люблю тебя, папа!
Он выстрелил ей в затылок.
Словно кукла, у которой разом перерезали веревочки, девушка
беззвучно повалилась лицом в одуванчики. Мужчина убрал пистолет в
кобуру, повернулся и зашагал обратно, туда, где оставил за деревьями
бронемашину. Он ни разу не обернулся взглянуть на тело дочери,
распростертое среди солнечно-желтых цветов.
На самом деле, конечно, никакого лунного проекта не было. Эта идея
обсуждалась и была отвергнута с самого начала. Во-первых, за оставшийся
с момента обнаружения Танатоса срок построить такую станцию было
нереально. Во-вторых, после столкновения Луна подвергнется массированной
бомбардировке обломками Земли и Танатоса и, даже если станция избежит
прямого попадания, сейсмические колебания от этих ударов, особенно
сильные из-за небольших размеров и массы Луны, разрушат любую подобную
постройку. В-третьих, слова об отсутствии технологий, позволяющих
обеспечить неограниченно долгую жизнедеятельность станции без снабжения
с Земли, были чистой правдой.
А Макс и в самом деле не знал о его отлучке. Не мог знать. Железный
Макс Хаммер, ветеран ближневосточных войн, кавалер трех высших военных
орденов Республики, Председатель Чрезвычайного Комитета, был найден этим
утром лежащим на столе в своем кабинете с дырой в виске, проделанной из
личного наградного пистолета. В записке было четыре слова: "Прости. Я не
смог."
Фактически эти четыре слова были приказом о его назначении на новую
должность.
Но порядок, заведенный Максом, был так надежен, что первым
решением, принятым новым Председателем в новом качестве, стало решение о
собственном отпуске. Он мог себе это позволить. Три часа на устройство
личных дел.
"Звонок от Макса" был, конечно, простым использованием функции
будильника, для которой он поменял мелодию. Что одновременно позволило
разыграть спектакль перед Эрикой и дало знать ему самому, что время
отпуска истекает. Теперь оно истекло окончательно, и он должен вернуться
в город. До столкновения с Танатосом остается три дня, и, значит, у него
все еще много работы.
май 2009Если вам понравилось прочитанное, пожалуйста, поддержите автора любой суммой:
или BMC (разовые пожертвования или постоянное спонсорство)
или Patreon (подписка)
или Zelle (из США) для georgeyright@gmail.com
или Wise (не из США) для:
Номер счета 7010141420
Код банка(Routing Number) 031100649
Банк Discover Bank
Имя George Right
или криптовалюты:
BTC 14ozyVuh2myB1Nxqz2wVQ2vfXtgd8mP7ov
ETH 0x311b5964C36098CCe66885cb373A727D2B7Bd840
Постоянный адрес этой страницы: http://yun.complife.info/lownznzt.htm