Юрий Нестеренко

Белогвардейский цикл (1987-1991)

Все  эти  произведения  написаны  как  песни,  что,  конечно,  не
означает, что их нельзя воспринимать  как  просто  стихи.  Сейчас
многое из этого воспринимается как кич, однако в те годы писалось
совершенно искренне. Тем не менее,  хочу  подчеркнуть,  что  хотя
автор сочувствует своим героям и считает  себя  продолжателем  их
политической борьбы (см. "Вступление"), он не отождествляет  себя
с  ними:  вздыхают  о  потерянной  любви  и  предпочитают  смерть
эмиграции они, а не  я.  Произведения  цикла  расположены  не  по
хронологии  написания,  а  по  хронологии  действия.  Черта   под
белогвардейской   темой   в   моем   творчестве   подводится    в
стихотворении "Эпитафия пассеизму" (1996).


	Вступление

Герои вставали под пули,
И их накрывали знамена...
Что толку в последнем почете,
Коль выпал такой вам исход?
На утреннем солнце блеснули
Мои золотые погоны -
Наследником Белого дела России я выступлю в этот поход.
На стертом сукне на зеленом
Валяются мятые карты,
Да пара порожних стаканов
Стоит возле края стола...
И только в мозгу распаленном
Над городом реют штандарты,
И освободителей звоном встречают кремлевские колокола.
От Киева, Дона, Самары
До Владивостока и Крыма
Прошли вы по крови и грязи -
Ваш жребий ужасный таков.
Но, что там ни лгут комиссары,
Возмездие неотвратимо!
Россия восстанет из пепла, низвергнув империю большевиков.

				1988


Девять дней отступали
До последней земли.
Скольких мы потеряли
В придорожной пыли!
В этом парке у моря
Будем насмерть стоять -
Просто некуда более нам отступать.
А за нами морские
Волны лижут гранит.
А пред нами Россия
Пыльной степью лежит.
Пыль стоит над степями
От ударов копыт,
Черный дым над полями
Поднимаясь, летит.
Над последней стоянкою
Запылает закат,
И нагрянет с тачанками
Их передней отряд.
Остаемся на месте,
Смерть сумеем принять,
Жизнь отнимут, но чести
Им у нас не отнять.
Боже наш, боже правый,
Где же правда твоя?
На обломках державы
Вопрошаю тебя!
В этот вечер навечно
Обратимся в ничто,
Все мы грешны, конечно,
Но Россию - за что?
Натерпелась немало
От минувших веков,
Но еще не бывало
С ней таких катастроф.
Этот новый мессия
Все сметет, что же даст?
Вдруг не сможешь, Россия,
Ты стерпеть в этот раз?
Небо синее, синее,
Дали в дымке пусты.
Мы пред нашей Россиею
Оставались чисты,
Но теперь умираем,
Не спася - погубя!
На кого оставляем, Россия, тебя?
Ах, Россия, что сделают
Эти люди с тобой,
Все снесут неумелою
Грубой рукой.
Мчит слепая стихия,
И куда занесет?
Ах, Россия, Россия,
Ты прости нас за все!
Ты прости нас, Россия,
Тебе были верны,
Но сегодня бессильны
Прежней славы сыны.
Нам испить эту чашу,
Как горька в ней вода!
Это общая наша
Вина и беда.
		1987


Пол-России в дыму,
Дымом застланы дали,
Наши судьбы подобны горячечным снам.
Все, что мы не смогли,
Все, что мы потеряли,
Пусть зачтется когда-нибудь все-таки нам.
Наше страшное время,
Безумные годы!
Господа либералы, народ вас надул!
Вы молили сто лет:
Дайте волю народу!
Он устроил из воли кровавый разгул.
Что творится с Россией?
Что с русской землею?
Не росою, а кровью умыта она!
Император расстрелян
Со всею семьею,
Брата вешает брат - вот такая война.
Всюду смерть, всюду хаос,
Расстрелы, застенки,
Как спасти нам державу от этих людей,
Если цвет русской нации
Гибнет у стенки,
Если женщин они не щадят и детей?
Ах, жива ли Аннет?
Помню первые встречи,
Как гуляли мы с ней в златоглавой Москве...
Ныне голод у них,
Топят книгами печи,
Да над трупами бьется  и х  флаг в синеве.
Отступаем. Деникина
Взяли за глотку,
И все дальше и дальше те прежние дни...
Ну а в наших домах
Мужичье хлещет водку,
И блюют на шедевры искусства они.
Весь охвачен народ
Разрушительной страстью,
Но ему непонятно средь воплей лихих,
Что устроят  о н и
Узурпацию власти,
Диктатура же хамов страшнее других.
Это поняли мы,
Но пред  н и м и  бессильны,
Если с  н и м и  народ, если люди глупы...
На кострах красных флагов
Сгорает Россия
Под восторженный рев полупьяной толпы.
Мы прижаты к реке,
На исходе патроны,
Скоро выкосит нас большевицкий свинец.
Господа офицеры,
Срывайте погоны -
Наше дело проиграно, это конец!
За границу бежать?
Непонятно вам, что ли,
Русский я, и иного мне выход нет -
Выйду в русское поле,
Широкое поле,
На закате приставлю к виску пистолет...

				1988


	     Белая вьюга

Все темные силы проснулись от спячки,
Одних ослепя, а других - погубя,
В кровавом бреду, в полоумной горячке
Россия казнит, убивает себя.
Что правда, свобода, коль нет даже хлеба?
Костями засеяны наши поля!
Над нами бездонное, черное небо,
Под нами - залитая кровью земля.
На белом снегу стынут красные пятна,
Россия больна, безнадежно больна!
Увы, слишком многим еще не понятно,
Кому это нужно и чья здесь вина.
В замерзшей и замершей Первопрестольной
Аресты, расстрелы, отчаянье, страх,
Куранты стоят, звон умолк колокольный,
Лишь стаи ворон на церковных крестах.
Где мир, где порядок, где слава, где совесть?
Холопская банда в Московском Кремле...
И кровью написана страшная повесть
Об этой покинутой Богом земле.
Все рухнуло разом, растерзано в клочья!
И пал Третий Рим жертвой диких племен!
Бескрайнюю степью, холодную ночью
Сквозь белую вьюгу идем за кордон.
А белая вьюга колышет знамена
И свищет, и стонет, и бьется вдали,
И звездочки снега летят на погоны -
С беззвездного неба на плаху земли.
О, что же наделала ты, Русь Святая!
Тебе мы уже неспособны помочь!
Лишь белая вьюга наш след заметает,
За красным закатом - бескрайняя ночь...

				1989


Опрокинулось небо и тонет в широком Дону,
Ветер по степи рыщет и гнет ковыли до земли,
Отвлечешься, развеешься, только забудешь войну -
И тотчас громовые раскаты услышишь вдали.
То не гром, господа! Наступает последний парад!
Словно красный пожар, на востоке пылает рассвет.
Мы идем в этот бой не для славы, не ради наград,
На победу надежда мала, только выбора нет!
Будут прокляты те, кто остался стоять в стороне -
Те, кто предал, и те, кто на это спокойно смотрел!
Вы поймете, что гибнет Россия по вашей вине,
Лишь тогда, когда красные вас поведут на расстрел!
Ну а мы - не умеем, не выучены выбирать
Между честью и подлостью, долгом и красным пайком,
Так, как шли побеждать, нам придется идти умирать
За трехцветное знамя, что в небе летит над полком.
Нет, не ради дворянских, заслуженных дедами прав
Под огнем поднимаются белые наши полки!
Сын крестьянина здесь и Российской Империи граф
В равном чине, за дело одно обнажили клинки!
Так что, ваше сиятельство, все мы сегодня равны,
Лавр Георгич Корнилов был сам из простых казаков.
Полетят наши души, забыв ордена и чины,
Как по полю широкому тени летят облаков.
Так вперед, господа! И летим мы вперед под огнем,
Пулеметной пальбой заглушен дробный топот копыт.
И на полном скаку я вдруг падаю вместе с конем
И понять не могу, что со мной - неужели убит?!
Пред глазами туман, только слышу сквозь выстрелы я:
"Не печальтесь, воздастся на небе погибшим за честь,
И за все преступленья, поверьте, найдется судья -
Коль не вы - ваши внуки свершат справедливую месть!
Может быть, через сто, может быть, через семьдесят лет
Все, чем грезили вы, воплотится должно наяву:
По России пройдут они славной дорогой побед
И под звон колокольный торжественно вступят в Москву!"

					1991


Третий год по России нас бурей швыряет,
Третий год греюсь я у походных костров,
Третий год я людей, дорогих мне, теряю
В мясорубке страшнейшей из всех катастроф.
Не дойдя до Москвы, не добравшись до Крыма,
Я застрял средь России, объятой огнем.
Небеса скрыты пологом черного дыма -
Нас не видит господь, мы забыли о нем.
Все теперь позади: лихорадка сражений,
Радость наших побед, горечь наших утрат,
И кошмар отступлений, и боль поражений,
И последний тот бой, наш последний парад.
Ах, ma chere Natalie! Как тебя вспоминаю,
Комом в горле становится злая тоска.
Я тебя потерял, где теперь ты, не знаю -
Дай-то бог, чтоб в Париже, а вдруг в ВЧК?
Ты теперь бы, должно быть, меня не узнала,
А узнав - ужаснулась тому, чем я стал.
Помнишь ли упоенье последнего бала?
Ах, каким все прекрасным тогда я считал!
Вот и кончился бал, господа офицеры!
И вчерашний лакей гонит нас от ворот...
Ни любви, ни России, ни славы, ни веры!
Торжествующий хам, веселящийся сброд!
Ах, Мишель, mon ami! Как всегда был ты весел!
Ты б утешил меня или что-нибудь спел...
Я в тот день восьмерых комиссаров повесил,
Но тебя одного я спасти не успел.
Как герои, погибли Орлов и Голицын,
Помню смерть Трубецкого, и как схоронил
Своего денщика, что в бою за Царицын
Своей грудью от пули меня заслонил.
Позади у меня - лишь кресты да могилы,
Впереди - только кровь бесполезной борьбы,
И надежд - никаких! Дай мне, господи, силы
Не лишиться рассудка от этой судьбы!
Я теперь - атаман полупьяного сброда,
Офицер без фамилии и без погон...
Чем мои лучше "слуг трудового народа"?
Так же грабят, насилуют, жрут самогон.
Да, не все таковы, и других есть немало -
Тех, что мстят за родных и поруганный кров,
Только нет никого, кто меня понимал бы,
Эти люди и я - из различных миров.
Вот сегодня опять улыбнулось мне счастье -
Я хозяин округи на 2-3 часа:
Подойдут регулярные красные части,
И опять оступать нам придется в леса.
И теперь я сижу в кабаке у дороги,
И меня развлекает трактирная шваль.
Веселись, атаман! Позабудь все тревоги!
Утопи в русской водке тоску и печаль!
И хрипит грамофон о былом, о далеком,
Песнь о чистой любви в этом грязном углу...
Слушать нет больше сил! Это слишком жестоко,
Ради бога, снимите с пластинки иглу!
Все погибло навек. Что ж теперь нам осталось?
Только мстить за Россию, друзей и себя,
Только драться, про жалость забыв и усталость,
Да сидеть в кабаках, о минувшем скорбя.
Вот сегодня опять в исполнение мести
Пятерых коммунистов повесили в ряд.
Я узнал одного. Мы учились с ним вместе.
Но он стал комиссаром и сам виноват.
Впрочем, все ни к чему... Все теперь бесполезно:
Слишком поздно, уже ничего не спасти,
И Россия повисла над адскою бездной -
И вперед ей нельзя, и назад нет пути.
Цари убит, веры нет и отечества тоже,
Кровь и смерть, беспощадный бессмысленный бой...
Как же ты допустил это, Господи Боже?
В чем же так провинились мы перед тобой?
Моя гибель, наверное, не за горами,
Лишь одна мне надежда на этой войне -
В православном французском каком-нибудь храме
Natalie панихиду отслужит по мне.

				1990
				
				
        Русская рулетка
        
Безумными, безудержными снами
Промчались эти страшные года.
Лежит Константинополь перед нами -
Конец дороги нашей, господа!
Все позади. И мы уже бессильны
Истории скомандовать "кругом!"
Мы не смогли спасти тебя, Россия,
Мы и себя спасли с большим трудом.
Все позади. Весь ужас отступленья,
Бои, налеты, кровь, огонь, пальба.
В портах за место в шлюпке шло сраженье,
Но все же сохранила нас судьба.
Но радоваться лишь, что сами целы -
Ведь это недостойно, черт возьми!
Ведь, господа, мы все же офицеры,
А здесь мы стали лишними людьми.
Вы прежде в Петербурге, князь, блистали,
А здесь метете площадь по утрам.
И вы, полковник, думали едва ли,
Что вы играть пойдете по дворам!
А вы - гвардейским были офицером,
А ныне докатились до сумы!
Чужие люди и чужая вера,
Чужое все и здесь чужие мы.
Мы загнаны сюда, как звери в клетку,
Все кончено, нам нечего терять,
И нам осталаь русская рулетка -
Простой азартный способ умирать.
Заряжен револьвер одним патроном,
Раскручен барабан, и ствол к виску,
Но в пустоту вновь бьет курок взведенный,
Вновь не прервет российскую тоску.
Я ваши поздравленья принимаю,
Я жив остался, и пока что рад.
Но мы не сможем, чести не теряя,
Жить здесь и не вернемся уж назад.
И невозможно нам забыть о прошлом,
Так кто мой выстрел хочет повторить?
О господи, как глупо и как пошло
Приходится из жизни уходить...

			1988

http://yun.complife.info/

Если вам понравилось прочитанное, пожалуйста, поддержите автора любой суммой:

или BMC (разовые пожертвования или постоянное спонсорство)
или Patreon (подписка)
или Zelle (из США) для georgeyright@gmail.com
или Wise (не из США) для: 
    Номер счета 7010141420 
    Код банка(Routing Number) 031100649 
    Банк Discover Bank 
    Имя George Right
или криптовалюты:
BTC 14ozyVuh2myB1Nxqz2wVQ2vfXtgd8mP7ov
ETH 0x311b5964C36098CCe66885cb373A727D2B7Bd840