Юрий Нестеренко

			     1994
			(Почти по Оруэллу)

     Время приближалось к 11:00,  и в отделе информатизации, где работал
Уильям,  сотрудники выносили стулья из  кабин и  расставляли в  середине
холла  перед  большим  экраном  -  собирались на  двухминутку ненависти.
Уильям бросил последний безнадежный взгляд на болгарский монитор,  уныло
мигавший светло-серым курсором на  темно-сером фоне.  Дежурный оператор,
должно быть,  уже ушел на двухминутку или просто не вернулся с перекура,
и  перезапустить в третий раз за утро повисшую БЭСМ-12 было некому.  Так
что оставалось лишь присоединиться к остальным.

     Едва   Уильям  занял   свое   место  в   средних  рядах,   раздался
отвратительный визг и  скрежет;  от  этого звука вставали дыбом волосы и
ломило зубы. Уильям подумал, что на этот раз двухминутка началась раньше
обычного, но это всего лишь ожил за стеной матричный принтер "Роботрон".
Но  вот экран осветился;  как всегда,  на нем появился враг народа Линус
Торвальдс   и   злобно   обрушился  на   политику   партии   в   области
программирования, понося ГОСТы, Единую Операционную Систему, машины БЭСМ
и  ЕС,  язык РАПИРА и  обязательные поездки программистов в  колхоз и на
овощебазу.  Нападки эти были настолько вздорными и  несуразными,  что не
обманули  бы  и   ребенка;   Торвальдс  ругал  даже  принцип  резервного
копирования исключительно на  перфокарты,  хотя  всякому  известно,  что
именно  этот  носитель  информации является  самым  надежным.  Визгливым
блеющим голосом он  кричал что-то об открытых исходниках и  персональных
ЭВМ,  требовал  свободы  распространения  программ  и  даже  призывал  к
созданию вместо Коминтерна какого-то интернета. И все это время, дабы не
было  сомнений в  том,  что  стоит за  лицемерными разглагольствованиями
Торвальдса,  позади  его  лица  на  экране  маршировали колонны  злобных
хакеров, спамеров и вирусописателей.

     Ненависть  началась  каких-нибудь  30  секунд  назад,   а  половина
зрителей уже не могла сдержать яростных восклицаний. Уильям осознал, что
сам кричит вместе с  остальными.  Но вдруг оказалось,  что ненависть его
обращена вовсе не  на  Торвальдса,  а  как раз наоборот -  на  партийное
программирование,  вечно виснущую БЭСМ,  очереди задач на исполнение,  в
которых  его  программа  то  и  дело  оказывается  последней,  мерцающие
крупнозернистые мониторы,  от которых уже через полчаса работы слезились
глаза,  и корявый русский синтаксис Единой Операционной Системы.  Но тут
передача кончилась;  лицо Торвальдса потускнело,  и  на его месте возник
партийный  лозунг:  "LINUX  MUSTDIE!"  Все  собрание  принялось  низкими
голосами скандировать: "Маст Дай! Маст Дай!" Продолжалось это полминуты;
затем сотрудники разбрелись по своим рабочим местам.

     Машину,  наконец,  перезапустили;  Уильям  с  тоской  смотрел,  как
неспешно  грузится  транслятор  РАПИРы.  Сегодняшней  его  задачей,  как
обычно,  было исправление ошибок в прошлых программах, о досрочной сдаче
которых к очередному партийному юбилею было отрапортовано год назад.  То
есть  это  официально  называлось  исправлением ошибок;  на  самом  деле
недописанные тогда  блоки приходилось фактически писать заново.  Наконец
терминал пискнул,  сообщая  о  готовности;  Уильям  запустил "Лексикон",
подождал,  пока  с  ленты  считается нужный файл,  и  отыскал место,  на
котором машина зависла в  прошлый раз.  "YFXFKJ" -  быстро напечатал он,
ругнулся,  переключился на  русский  и  по  новой  ввел  ключевое  слово
"НАЧАЛО".

     Постепенно работа увлекла его, но тут сзади открылась дверь.

     - Вот кого я искал, - раздался голос за спиной Уильяма.

     Он  обернулся.  Это был его приятель Стив из отдела стандартизации,
вместе  с  громадным  коллективом  трудившийся над  одиннадцатой версией
стандарта Единой Операционной Системы.

     - Хотел спросить,  нет  ли  у  вас чистых восьмидюймовых дискет,  -
сказал он.

     - Ни  одной,  -  с  виноватой поспешностью ответил  Уильям.  -  Сам
полтора месяца последней пользуюсь.

     Балмер  сочувственно кивнул -  дискеты "Изот" хватало в  среднем на
месяц,  после  чего  она  быстро покрывалась бэд  блоками и  переставала
читаться.  На самом-то деле у  Уильяма оставалось еще две.  В  последнее
время  все  спрашивали  дискеты;   формально  работникам  вычислительных
центров должны были выдавать их  на  службе,  но  уже  несколько месяцев
начальство говорило  о  временных трудностях и  невыделенных фондах,  не
переставая,  впрочем, требовать результатов труда. В магазинах дискет не
было,  приходилось покупать с  рук,  а  зарплаты в  120 рублей,  которую
Уильям получал как программист второй категории, на это не хватало.

     Прозвенел звонок,  возвещая время обеда. Уильям и Стив спустились в
институтский буфет и, взяв по комплексному обеду, уселись за испачканный
бурым соусом столик.  Уильям спросил Балмера,  как  продвигается работа;
тот сразу взбодрился и даже отодвинул в сторону тарелку.

     - Одиннадцатая версия -  окончательная версия,  -  говорил он. - Мы
придаем  операционной  системе  завершенный  вид  -   в  этом  виде  она
сохранится,  даже когда нас  уже не  будет на  свете.  Зачем нужны новые
версии и проблемы с совместимостью? Так недолго впасть в оппортунистскую
ересь многозадачности или,  чего доброго,  графического интерфейса. Одна
партия -  одна программа - одна система - одна машина - одна задача! Вы,
наверное,  думаете,  что  главная наша  работа -  писать новые  функции.
Ничуть не бывало -  мы сокращаем число функций и команд! Это прекрасно -
выкидывать из системы все,  без чего можно обойтись,  экономить ресурсы!
Зачем   нужна  команда  "переименовать",   если   есть   "копировать"  и
"удалить"?!

     Меж   столиками   тем   временем   пробирался  сосед   Уильяма   по
институтскому общежитию - круглый дурак и профсоюзный деятель.

     - А, товарищ Гейтс, за вами-то я и гоняюсь, - весело воскликнул он.
- Вы  в  Фонд мира еще не сдали (Уильям обреченно вытащил из кармана два
замусоленных рубля,  думая,  как  будет  дотягивать до  получки).  А  на
следующей неделе у вас по графику овощебаза,  не забудьте. Да, кстати, у
вас не найдется восьмидюймовой дискеты?

     - Нет, - решительно ответил Уильям, - полтора месяца последней...

     Звонок возвестил конец  перерыва.  Шагая на  рабочее место,  Уильям
представлял,  как придет домой,  в  свою холодную тесную комнату с вечно
текущим потолком, имевшую, однако, то преимущество, что пьяные строители
криво установили в ней камеру наблюдения. В результате один угол комнаты
остался непросматриваемым,  и  Уильям собирался,  забившись туда,  вновь
предаться своей маленькой запретной радости.  До  глубокой ночи он будет
ковырять шилом на тайком вынесенной с работы колоде перфокарт код своего
интерпретатора нерусифицированного Бэйсика...

     (С) YuN, 2003 http://yun.complife.info


Если вам понравилось прочитанное, пожалуйста, поддержите автора любой суммой:

или BMC (разовые пожертвования или постоянное спонсорство)
или Patreon (подписка)
или Zelle (из США) для georgeyright@gmail.com
или Wise (не из США) для: 
    Номер счета 7010141420 
    Код банка(Routing Number) 031100649 
    Банк Discover Bank 
    Имя George Right
или криптовалюты:
BTC 14ozyVuh2myB1Nxqz2wVQ2vfXtgd8mP7ov
ETH 0x311b5964C36098CCe66885cb373A727D2B7Bd840