Замечу сразу - я не историк. Я пишу свой отзыв не с позиции профессионала, критикующего коллегу (такая критика, кстати, почти никогда не бывает объективной и беспристрастной), а с позиции того, кому книга и адресована - читателя. Если угодно - "казуального" читателя, знакомого с темой поверхностно или даже, в идеальном для автора случае - ибо кто может быть аудиторией более благодарной и восприимчивой, чем тот, кто не имеет никаких собственных устоявшихся представлений? - .не знакомого с ней вовсе, но очень желающего ознакомиться. И где же же такому читателю искать ответов на все свои вопросы, как не в книге под названием "Первая научная история войны 1812 года"?
Впрочем, как учили нас еще А.К.Толстой вкупе с братьями Жемчужниковыми, если на клетке слона написано "Буйвол" - не верь глазам своим. Хотя я бы поправил их - своим глазам верить как-раз таки надо. Не верить стоит автору надписи.
Но начнем все же с хорошего. Книга, безусловно, написана с ярко выраженных "антиватных" позиций. Автор ставил перед собой целью развенчание российских пропагандистских мифов (тем более лживых, чем дальше в прошлое от нас уходят события и чем невменяемее градус патриотической истерии) и немало в этом развенчании преуспел. (Обычно слово "патриотический" в таком контексте берут в кавычки, подразумевая, что есть некий хороший, "настоящий" патриотизм, а вот этот, лживый и подлый - не настоящий, но я настаиваю, что российский патриотизм никаким иным не может быть в принципе, ибо Россия есть зло по самой своей природе, чему в книге, кстати, есть множество подтверждений.) При этом автор не ограничивается рассмотрением одной лишь наполеоновской эпохи, а постоянно обращается к современности, что делает его работу особенно актуальной в плане противостояния все той же "ватной" пропаганде. Особо хочу отметить главу "Пропаганда войны 1812 года и планы Сталина перед Второй мировой войной", в которой автор цитатами из сталинского агитпропа подтверждает, что СССР готовился к захватнической, а не к оборонительной войне: "Доктрина обороны социалистического отечества означает — решительным наступлением громи и уничтожай врага на его территории. В отличие от войны 1812 года, когда враг был разбит на территории России, в войне против фашистских агрессоров Красная Армия переступит рубежи и нанесет смертельное поражение империалистическим разбойникам" (выделено в первоисточнике) (Умилительная российская манера называть агрессорами тех, на кого ты собираешься напасть, неизменна во все времена и при всех режимах, да.) В общем, книга определенно достойна прочтения всеми русофобами (как вы понимаете, в моих устах "русофоб" - это даже не комплимент, а просто необходимый признак интеллектуально и морально полноценного индивида.) В деле развенчания первой "отечественной" войны Понасенков делает то же, что Суворов, Солонин и пр. - в отношении второй (и параллели здесь действительно возникают постоянно, начиная с того, кто был истинным инициатором и виновником войны (Россия) и насквозь фальшивого названия; то, насколько позорно драпала русская армия, ключевая роль "генерала Мороза", скотское отношение русских к своим,и т.д.)
Прямо-таки удивительно, что такую совершенно правильную позицию выражал в своей книге субъект, позже оказавшийся совершенно кондовым, классическим русским хамом, ватным жлобом, с высокомерной безграмотностью (!) оскорбляющий беларусов как якобы неполноценную нацию, не имеющую собственной культуры и соответственно права на свой язык! Притом, что в своей книге Понасенков писал (и совершенно справедливо), что собственной культуры не имеют как раз русские. И похоже, что в своем шовинистическом невежестве Понасенков даже не знает, что несколько раз уважительно помянутые в его книги в качестве союзников Наполеона "литовцы" (они же "литвины"), которые рады были вырваться из-под русского ига - это как раз и есть беларусы. Ядро Великого княжества Литовского составляли именно они (переплетенные, впрочем, с поляками настолько тесно, что далеко не всегда можно отделить одних от других). Именно беларусский (старобеларусский) был государственным языком ВКЛ, и именно на нем был написан Статут (свод законов) этого государства в 1529 году - вот так у беларусов "не было" своего языка и своей культуры! А тот народ, который называется "литовцами" сейчас, тогда именовался "жемойтами". (Что характерно - точно таким же русским жлобом, только по отношению к украинцам - давшим ему, кстати, убежище! - оказался и Солонин. Хороших русских - не бывает, каких бы либералов и антиватников они из себя ни корчили, истинная суть - определяемая не кровью родителей, а русским менталитетом - все равно рано или поздно вылезает наружу. Что, впрочем, не означает, что они в принципе не могут написать ничего ценного и полезного.)
Но вернемся к вопросу, можно ли называть книгу Понасенкова "первой (или какой бы то ни было) НАУЧНОЙ историей войны"? И ответ на этот вопрос - однозначно и безусловно нет. Даже несмотря на огромные списки источников в конце каждой главы.
Прежде всего, по своему стилю эта книга - никак не научная монография. Это памфлет. И дело не только в язвительных выпадах в адрес современной российской действительности (безусловно того заслуживающей), типа "интересно, почему русской армии не помогли молитвы?", про которые сам автор иронически пишет, что-де, раз уж в России признали теологию наукой, то и подобные вопросы вполне уместны в научной работе. Нет - дело в стиле ВСЕЙ книги от начала до конца. Понасенков даже не пытается изображать обязательную (!) для ученого объективность и беспристрастность. Он не скрывает своего крайнего презрения и отвращения к Александру I, на протяжении всей книги понося его последними словами, вплоть до слова "царек" (это, напомню, не о вожде туземного племени, а об императоре крупнейшей империи мира - как бы к нему (и к ней) ни относиться). В вину Александру ставится абсолютно все - даже то, что он, в отличие от большинства современных ему монархов (включая обожаемого Понасенковым Наполеона), не был распутником, не имел любовниц и не плодил внебрачных детей. По мнению Понасенкова, это свидетельствует об импотенции (о том, что человек может не вести себя, как животное, в силу убеждений - хотя бы даже религиозных, которые у Александра точно были - или в силу асексуальности, Понасенков, видимо, даже не подозревает), что в его глазах также порок и повод для презрения. То есть Понасенков, почитающий себя интеллектуалом, на самом деле исповедует типичную скотскую "мораль" тупого быдло-самца, недалеко ушедшего от гамадрила. И, в "лучших" традициях все того же быдла, считающего всякого а-(и анти-)сексуала одновременно(!) импотентом и "голубым", Понасенков постоянно подчеркивает "женоподобие" Александра, регулярно называя его "Луизой", как его-де за глаза прозвали при дворе. Понасенков глумится и над внешностью Александра, в которой тот никак не был виноват, и с особым удовольствием пересказывает, как того после поражения под Аустерлицем якобы прохватил понос (в первоисточнике - "желудочные колики", вызванные, возможно, тем, что весь этот злосчастный для него день царь ничего не ел - что, как вы понимаете, поносу отнюдь не способствует), да еще и называет это (желание-де отомстить за этот позор) "главной причиной войны 1812 года"! Вот вам "научный" стиль и "научный" вывод во всей красе. (Кстати, не жалеет Понасенков и негативных эпитетов в адрес Англии - противникам Наполеона пощады нет, они не смеют отстаивать свои политические и экономические интересы, любые их действия в таком направлении гнусны по определению, и вообще, "англичанка гадит", это они, падлы, убили нашего Павла I!)
И точно так же, как Понасенков не жалеет оскорблений в адрес Александра, неуместных не то что в научной работе, но даже в приличной сетевой дискуссии, так и его славословия в адрес Наполеона доходят до совершенного неприличия. Это не просто дань уважения одному из действительно величайших исторических деятелей - это какое-то истерическое обожание экзальтированной институтки. Уж если кому приписывать женоподобие и гомосексуальные черты, то именно самому Понасенкову, который, говоря о своем кумире, переходит на лексику влюбленной девицы (естественно, столь же неуместную в научной работе, как и поносные в прямом и переносном смысле эпитеты в адрес Александра - и если Александр у него "Луиза", то не начать ли называть самого Понасенкова "Евгения", тем паче что и озабоченность собственной внешностью у него тоже совершенно женская?). Все, что в Александре вызывает глумливое презрение автора, в Наполеоне восхитительно. И внешность-де у него античного героя (кстати, хотя внешность БЕЗУСЛОВНО не должна быть критерием оценки личности, но если уж играть по понасенковским правилам, то Наполеон был, во-первых, коротышкой, а во-вторых, быстро набрал лишний вес, что сделало его лицо одутловатым, а фигуру обрюзглой - да и самому Понасенкову не помешало бы скинуть пару килограммов), и каждый его шаг был преисполнен мудрости.
Ну ОК, говорю я (казуальный читатель, решивший изучить эпоху именно по книге Понасенкова и свободный от предубеждений, сформированных другими источниками). Посмотрим же на эту мудрость. Итак, c одной стороны у нас имеется Александр, который в силу личных комплексов, злобы и зависти ненавидит Наполеона неутолимой ненавистью. Или, как сформулирую я уже от себя, имеется Россия - Империя Зла, которая (при любых правителях и режимах) ненавидит такой ненавистью все свободное и прогрессивное, олицетворением чего в тот период служила постреволюционная Франция. Так или иначе, речь об абсолютивном, принципиальном, имманентном враге. А с другой стороны у нас мудрый Наполеон, который с упорством необучаемого идиота раз за разом ищет именно с этим врагом дружбы и союза! Изначальная, чисто теоретическая желательность такого союза понятна - даже и Хитлер, человек отнюдь не наполеоновского масштаба, позже писал в Mein Kampf, что, имея с одной стороны Англию, а с другой Россию, кого-то из них желательно иметь на своей стороне в борьбе против другого. Но когда практика раз за разом показывала, что Россия всегда будет врагом, причем врагом агрессивным, вероломным и именно что иррационально злобным, лишенным представлений не то что о чести и благодарности, но даже о политической целесообразности - не то что гений, но даже человек среднего ума должен был сделать вывод, что этого врага нужно разгромить как можно скорее и как можно более сокрушительно (Хитлер, кстати, такой вывод сделал, но увы - да, да, увы! - сил оказалось недостаточно). Что делает Наполеон? Он раз за разом специально дает этому врагу избежать окончательного разгрома, не преследуя разбитую русскую армию, отпуская русских пленных (и даже обмундировывая их за счет французской казны) и т.п. И та же самоубийственная глупость (или, если угодно, политическая слепота) не оставила Наполеона и во время кампании 1812 г. Даже вынужденный, наконец, начать превентивные действия против своего смертельного врага, он упорно ищет с ним мира и компромисса вместо того, чтобы добиваться его полного разгрома и уничтожения. Была ли у Наполеона возможность действовать иначе? Да (опять же согласно Понасенкову), была. Пусть даже (как пишет автор) он не мог идти на Петербург, не разгромив русскую армию - а та убегала не в сторону Петербурга, а в сторону Москвы, и он вынужден был ее преследовать (а после падения Москвы не мог гнаться за ней и дальше до самого Урала и Сибири) - но это и не требовалось. Россия была охвачена крестьянскими волнениями, и надо было просто объявить об отмене крепостного права. Что было бы правильно не только с политической, но и с моральной точки зрения - освободить целый народ от рабства, что может быть достойнее великого правителя и реформатора? Но Наполеон сознательно отказался от этой во всех смыслах правильной идеи. Более того - существовал и еще один путь. Трон Александра уже вовсю шатался не только снизу, но и сверху - недовольное провальным ходом войны дворянство уже готово было отправить царя следом за папой и дедушкой. Счет, как пишет Понасенков, "шел уже на дни". И Наполеон мог либо открыто объявить Александра низложенным, либо через своих эмиссаров вступить в переговоры с русскими аристократами, готовыми посадить на трон более покладистую фигуру - после целого столетия дворцовых переворотов им было не привыкать. Но Наполеон не сделал и этого. И, будучи в шаге от победы, потерял в итоге все. Не только для себя лично, но и для своего дела. Европа вновь погрузилась во мрак феодальной реакции. Как хотите, но это не гениальность, а идиотизм.
А что пишет по этому поводу Понасенков? Приводит ли он рациональные оправдания столь глупого поведения? Может, хотя бы мягко журит своего кумира за ошибки? Нет - он лишь пишет, какой Наполеон молодец, что упорно не хотел войны (в т.ч. и гражданской в России) и искал мира и дружбы со своим смертельным врагом!
Помимо явной глупости политической стратегии Наполеона, очевидные вопросы у меня (казуального читателя) вызывает и военная. Ладно, на первый из них - "почему на Москву, а не на Петербург?" Понасенков ответил (хотя, на мой взгляд, недостаточно убедительно - ведь если русская армия только и делала, что драпала, стоило ли так бояться ее возможных действий во фланг и тыл французам? Ведь даже позже, когда французская армия отступала из России, тая на глазах, этих действий практически не было!) Но почему Наполеон не остался зимовать в Москве, где, несмотря на устроенные русскими пожары, все еще сохранялось достаточно домов, и даже (как пишет все тот же автор) в погребах сгоревших домов сохранились припасы? Допустим (это уже мои домыслы - у Понасенкова об этом ни слова) этих припасов не хватило бы на зиму, а организовать их подвоз из окружающих деревень в условиях воцарившейся там фактической анархии было непросто - но ведь не сложнее же, чем добывать те же припасы по пути по уже дважды разоренной (отступавшими русскими и наступавшими французами) Смоленской дороге! И зимовать в городских домах уж всяко лучше, чем в походных палатках. Гениальный Наполеон не знал, что в России зимой бывают сильные морозы?
Единственный ответ, который дает Понасенков - Наполеон не мог оставаться в Москве, он должен был вернуться в Париж, чтобы управлять империей. Но буквально на соседних страницах тот же автор пишет, что Наполеон справлялся с этим и из Москвы! Почта из Парижа до Москвы доходила за 14-18 дней, т.е. туда и обратно - месяц. Не то чтобы шикарно, но до весны в таком режиме дотянуть было можно - а там, глядишь, и в России власть сменилась бы на более сговорчивую. "каждую неделю аудиторы Совета министров приезжали с отчетами министров и увозили их сразу по утверждении, и, таким образом, происходило все управление текущими делами. Возобновилась и корреспонденция со всеми европейскими дворами..." То есть когда автору надо доказать, какой Наполеон молодец, когда занял Москву - управление империей было успешно налажено. Когда же надо доказать, какой Наполеон молодец, что ушел из Москвы - управление империей требовало возвращения. И вот этой "логикой" двойных стандартов пронизана вся книга.
Идем дальше. Почему Наполеон, раз уж он решил уходить из России, ничего не добившись (и тем самым обессмыслив все уже понесенные жертвы, не говоря о будущих), и притом в самое неподходящее для похода время, пошел по дважды разоренной Смоленской дороге, а не выбрал новый путь южнее, тем паче что русская армия, как пишет Понасенков, не пыталась и не могла ему помешать? Еще один вопрос без ответа. Понасенков лишь говорит, что на прежнем пути уже были налажены коммуникации (а что толку?!), и натужно иронизирует, мол, южнее - это до Украины или до Африки? В общем, типичная демагогия. Хотя вопрос "почему не в Украину", где было теплее и лучше с продовольствием, требует серьезного ответа. Не нужно быть гением, чтобы понимать, что кратчайший путь не всегда лучший.
Катастрофические последствия принятого Наполеоном "гениального" решения описывает сам автор, точнее - цитируемые им источники. Жуткие сцены гибнущих от голода и холода людей, солдат, которые остались, в буквальном смысле, босиком в тридцатиградусный мороз и продолжали шагать, не замечая обморожений, пока мясо не отваливалось с костей... И вновь возникает вопрос: а что, гениальный Наполеон, который не вынужден был спасаться бегством, а, оказывается, планировал свой отход из Москвы "на зимние квартиры ближе к Европе", едва только занял город - не мог просчитать износ солдатской одежды и обуви на марше по уже ему знакомому пути? Он не знал, что у его армии не хватит сапог на такой путь? Если не знал, если позволил вороватым интендантам обвести себя вокруг пальца - значит, он был далеко не лучшим военачальником. А если знал и, тем не менее, и не обеспечил свою армию нужным запасом обмундирования, и (если это было невозможно) не остался зимовать в Москве, а обрек своих солдат на самоубийственный марш с чудовищными потерями - это еще хуже. Это было бы оправдано, если бы иначе ВСЕЙ армии грозила гибель (или плен) и надо было спасаться любой ценой (как делал Суворов во время своего знаменитого драпа через Альпы, бросая больных и раненых). Но Наполеон (как утверждает Понасенков) ушел из Москвы победителем...
В оправдание своего кумира Понасенков пишет, что русская армия тоже несла огромные потери во время зимнего похода, но этот аргумент мы отметен сразу. Русской армией командовало трусливое и бездарное ничтожество Кутузов, плевавшее на жизни своих солдат и вообще проспавшее всю войну. Каким образом его просчеты и преступления могут оправдывать гениального Наполеона, которого "больше всего беспокоили люди — сохранение их жизней" (выделено Понасенковым)? А если беды Великой армии проистекли от того, что она чрезвычайно растянулась в походе, и авангард дошел в Европу в относительном порядке (и даже пригнал русских пленных), и только в арьергарде творились описанные ужасы - как, опять-таки, великий полководец и организатор Наполеон такое растягивание допустил? Нет ответа от Евгении, влюбленными глазами смотрящей на своего кумира.
Но, кстати, и о Кутузове. На протяжении всей наступательной части кампании Наполеона Понасенков ругает русского командующего за то, что тот совершенно не щадит и бездарно гробит своих солдат. Согласимся безоговорочно со всей этой критикой (особенно, конечно, ужасна участь русских раненых, которых Кутузов десятками тысяч бросил гореть заживо в оставляемых городах, из которых по его же приказу вывозились средства пожаротушения). Но вот ситуация поменялась. Наполеон уходит из Москвы и идет прочь из России. И за что же Понасенков ругает Кутузова теперь? Да за то, что тот не атакует отступающую армию, а просто движется параллельным курсом (вот хватило же у "кофейника" ума не идти уже дважды разоренной дорогой!), избегая вступать в бой! То есть НЕ гробит впустую собственных солдат в бессмысленных боях, когда неприятельская армия а) и так уходит из России, т.е. больше не представляет непосредственной угрозы и, самое главное, б) сама тает на ходу от холода, голода и болезней! Как хотите, но, по-моему, предоставить "генералу Морозу" делать всю работу, не неся никаких боевых потерь со своей стороны - это и есть военная мудрость. Допускаю, что Кутузов действовал так не от большого ума, а исключительно из страха проиграть Наполеону очередное сражение - но в любом случае именно такая тактика в сложившихся условиях была самой правильной и таки спасла немало солдатских жизней (небоевые потери, конечно, были, но они были бы в любом случае) .
Вообще, вынужденный как-то оправдывать огромные потери, понесенные Наполеоном в России (по оценке Понасенкова, от 135 до 218 тыс. погибшими в зависимости от того, считать ли первоначальную численность Великой армии в 445 или 528 тыс. чел., плюс 110 тыс. пленными), автор многократно повторяет, что бОльшую часть этих потерь французы понесли не в боях, а от климата, голода и болезней (кстати, не только из-за мороза - летняя жара тоже нанесла им урон), и что даже большинство пленных были взяты не с оружием в руках, а сами вышли к русским, спасаясь от голода и холода. Но опять же - столь высокий уровень небоевых потерь говорит о как бы не очень умелой организации военного дела. Помню замечательную карикатуру, как Путину докладывают: "Мы потеряли 11 боевых самолетов" (реальные потери за 2015, если не ошибаюсь, год). "А враги сколько?" "А они еще не воевали..." Мы смеемся и правильно делаем. Ну в самом деле - чего, как не насмешки, достойна армия, которая гробит саму себя даже без всякой помощи неприятеля? И Понасенков совершенно справедливо ругает Кутузова за то, что его армия разваливалась и разбегалась после оставления им Москвы, в результате чего он потерял больше солдат, чем на Бородинском поле (а потому тезис, что ценой сдачи Москвы он спас армию, неверен). Но давайте опять-таки без двойных стандартов, когда высокие небоевые потери в результате ухода из Москвы для русских - позор, а для Наполеона - оправдание.
Но "Евгения" же без этого не может! Когда надо показать, как бездарно воевали русские - в ход пойдет каждый пленный поголовно: "400 чел. взято в сражении у Вилькомира, 320 при Гросс-Экау, в боях при Городечне — 500 и 400, при Красном — около 1200, в Смоленском сражении и при Валутиной горе — 2–3 тыс., при Бородине около 1000 [кстати, удивительно мало для столь масштабного сражения, при этом проигранного русскими - Ю.Н.], под Ригой 30 сентября 2–3 тыс., Корпус Ф. В. Остен-Сакена 17–18 ноября потерял 2,5 тыс., а 25-го еще 500! В боях на Березине французы-победители взяли минимум 1800 русских пленных" Ну круто же! Vive l'empereur! А то, что этот l'empereur потерял пленными 110 ТЫСЯЧ (притом даже не в боях, а просто потому, что не сумел грамотно организовать зимний марш) - подумаешь, фигня какая. И далее. Когда Понасенкову надо показать, какие русские лохи, платящие за все, которым идут в убыток даже их собственные победы - он пишет, как французы наслаждались жизнью в русском плену за русский счет: "Таким образом, бóльшая часть главной группировки армии Наполеона просто перешла на бюджетный баланс Российской империи [выделено Понасенковым] в качестве «пленных». При этом: пленных европейцев отправили жить в нетронутые войной губернии, их кормили и одевали за счет России, а вот прикрепленные к земле рабы (русские крестьяне), села которых были сожжены русским командованием на театре военных действий, остались голодать и умирать на улице! Французских офицеров было модно принимать в дворянских домах, перед ними заискивали, иногда дарили деньги, фактически они лишь числились пленными... Были и те, кто просто превосходно устроился в России: учителями в дворянские семьи, где имели большое жалованье, минимальные обязанности и легкодоступную жену и дочку главы семьи." (Последние сексуальные фантазии целиком на совести Понасенкова и никакими ссылками на источники не подкреплены; следует понимать, что в XIX веке потеря девственности до брака была чрезвычайным скандалом, и массовыми такие случаи безусловно быть не могли). "Находясь в плену, солдаты даже германских (!) подразделений Великой армии 15 августа 1813 года громко праздновали (на русские деньги) День рождения императора Наполеона! После чего они вскоре отправились на родину (а многие дамы-дворянки дарили им полушубки в дорогу). Хороша российская «победа»!" Но буквально на следующей странице(!) автору нужно доказывать уже другой тезис - какие русские жестокие варвары, и мы тут же узнаем, что: "По достижении места назначения пленных ожидали страдания. Испытывая на себе наглую алчность и жестокость губернаторов и начальников полиции, они прошли все ступени страданий. В нескольких местах, как в Новгороде, губернаторы заставляли всех исполнять каторжные работы, чтобы получить половину рациона грубого хлеба, заменявшего скудное денежное содержание, которое предоставил им император Александр и которое губернаторы расхищали ради своей выгоды. …Таким образом, тысячи пленных погибли в российской земле, а ведь среди них были женщины, дети, чиновники и даже слуги, задержанные впредь до заключения мира вопреки военным законам, принятым у всех культурных наций." - это было цитирование источника, а вот уже прямая речь Понасенкова: "Отмечу, что уже позднее от болезней и негуманного отношения в плену погибли еще несколько десятков тысяч [французских] солдат."
Лично мне как убежденному русофобу (читавшему к тому же, как русские обыкновенно обходились с пленными и заключенными в разные времена) вариант с варварами и десятками тысяч жертв представляется куда более реалистичным, чем вариант с лохами и легкодоступными дочками. Но в голове у "Евгении" каким-то чудом уживаются обе концепции одновременно (причем обе как типичные, а не так, что одна - правило, а другая - исключение).
Идем дальше. В книге, названной "Первая научная история войны 1812 года", нет ни одной карты боевых действий! Точнее говоря, есть парочка репринтов из книг XIX века без пояснений, по которым почти невозможно что-либо понять, и еще одна, нарисованная самим Понасенковым с единственной целью - показать, насколько крохотной в масштабах России была армия Наполеона. Ну да - в отличие от Второй мировой, где Восточный фронт тянулся от Белого до Черного моря, в войне 1812 г. боевые действия происходили в пределах очень узкой полоски. Но от монографии, посвященной военной кампании, ждешь чего-то большего, чем единственного изображения одной из армий в виде одинокой точки на карте (а другой - вообще никак). Однако больше ничего в книге нет. Ход сражений не только не проиллюстрирован НИ ОДНОЙ четкой и читаемой схемой (а я-то настроился на die erste Kolonne marschiert со всеми подробностями...), но даже и текстом описан чрезвычайно скупо. В книге на 1155 страниц (в pdf файле), из которых собственно текстовая часть занимает 1000, описанию Бородинского сражения вместе с предварявшими его действиями уделено 7 страниц (не считая парочки портретов участников и цитат из Пушкина и Лермонтова, вообще не относящихся к теме), Смоленску и Малоярославцу - вообще считанные абзацы (кажется, даже сцене отъезда Наполеона, "одетого в эффектную шубку зеленого бархата с меховыми выпушками", в Париж после оставления им своей армии "Евгения" уделяет больше внимания, чем всем этим вашим скучным военным делам; кстати, как вы уже поняли, бросая свою армию на негодного к роли главнокомандующего Мюрата, Наполеон тоже был прав, а во всех последовавших неприятностях виноват исключительно сам Мюрат).
Короче говоря, переведя обратно через Неман не то 85 ("совсем не малые силы") , не то 110 тысяч человек - примерно пятую часть от тех, что некогда шли вместе с ним в другую сторону - войну Наполеон, как вы уже догадались, выиграл ("Наполеон уехал во Францию победителем", выделено Понасенковым). А в 1813 выиграл ее еще раз, разбив русских и их союзников под Люценом и Бауценом (этим битвам посвящена вообще лишь пара абзацев, так что не надейтесь пополнить багаж своих знаний и тут). "В итоге победитель-Наполеон выдвинул ультиматум — и союзники были вынуждены заключить перемирие на самых невыгодных и жестких для них условиях" (выделено Понасенковым). А то, что случилось осенью того же года и далее - "это уже другая тема".
В целом, история наполеоновских войн по Понасенкову выглядит... готовьтесь к очередной порции двоемыслия. Версия первая: Франция под руководством Наполеона героически отражала атаки одной антифранцузской коалиции за другой, но в итоге даже этот титан изнемог под ударами превосходящих сил противника ("закономерный, удивительным образом оттягиваемый гением Наполеона итог борьбы обескровленной Франции против всей реакционной Европы, начиная с 1792 года."). Версия вторая: Наполеон, громя одну антифранцузскую коалицию за другой, каждый раз заслуженно наказывал агрессоров, получая все новые территории, контрибуции и союзников. Таким образом, с каждой новой войной и победой его империя становилась все сильнее. Но закончилось все почему-то островом Эльба (ну и далее Святой Еленой). Я, казуальный читатель, хотел бы узнать, как одно сочетается с другим. Но "Евгения" этот вопрос не проясняет. Потому что ее кумир всегда прав и им "необходимо автоматически восхищаться", вот почему.
Замечу, что я из своей уже не столь короткой жизни (длиннее, чем у Понасенкова) вывел твердый эмпирический закон - людей, которыми стоит восхищаться, НЕТ. Уважать - да, такие встречаются, но не восхищаться. А если вам кажется, что вы встретили исключение - вы просто чего-то о нем не знаете. И сам я, безусловно, тоже исключением не являюсь - чего комически самовлюбленный Понасенков не скажет о себе никогда, но к этому мы еще вернемся, а пока закончим с "научностью" его книги.
Хотя он обожает в предельно высокомерной манере критиковать коллег, в т.ч. за небрежность в работе с источниками, в его собственном труде мы находим, например, следующее: Стр. 461 (в pdf файле): "посол короля Сардинии в Петербурге (1803–1817) Жозеф-Мари, граф де Местр (1753–1821) умел облекать свои мысли в четкие формы. В письме графу де Фрону от 19 октября [1812] он произвел собственный анализ случившегося: "[...] побеждать — это значит идти вперед, отступать — быть побежденным. Москва отдана, сим все сказано. " Стр. 465:"прославленный русский художник-баталист В. В. Верещагин (1842–1904) в самом конце девятнадцатого века рассудил весьма здраво: «Побеждать — это значит идти вперед, отступать — быть побежденным. Москва отдана, сим все сказано» (1895 г.)" Так кому же принадлежит цитата? В другом месте Понасенков пишет, что-де "у крепостных рабов тогда фамилий не было" - и сам же опровергает себя множеством примеров, где крепостные названы по имени и фамилии (напр. "По приговору военного суда „зачинщики“ дворовый человек Даниил Макаров, Семен Грачуха и Ларион Куренок были приговорены к смертной казни через повешение. "). Совершенно некорректна (и уж тем более не научна) также манера Понасенкова произвольно записывать в атеисты всех, кто ему симпатичен - не только самого Наполеона, но и его солдат, и даже художников эпохи Возрождения!
Встречаются также повторы и прочие следы того, что автор не потрудился вычитать свой труд прежде, чем отдавать его в печать. Но это, допустим, мелкие шероховатости. Хуже то, что вся структура книги какая-то рыхлая и сумбурная, совершенно не соответствующая четкости научной монографии. Т.е. даже помимо того, что ругани и пересказу сплетен об Александре, а также "эффектным зеленым шубкам" и "античным профилям" уделено гораздо больше места, чем описанию боевых действий, повествование скорее представляет собой поток сознания с многочисленными "лирическими отступлениями". Невозможно даже понять, где, собственно, книга заканчивается! В какой-то момент просто делаешь вывод, что пошедшие сплошняком документы - это, очевидно, уже приложения (заголовка "Приложения" нет!), и авторский текст, таким образом, кончился. Однако после всех этих приложений обнаруживается еще одна авторская глава! И хотя, как я уже сказал, в конце каждой главы имеется очень обширный нумерованный список источников, в самом-самом конце обнаруживается еще один список примечаний, так что, собственно, непонятно, куда ведут цифровые сноски.
В целом же эту книгу следовало назвать, конечно, не "Первая научная история войны 1812 года". Ее следовало назвать так, как я назвал свою рецензию - "Наполеон и Понасенков". Ибо, если в подлинной научной работе (в отличие от произведений искусства) личность автора должна максимально оставаться за кадром - значение имеют только излагаемые им объективные факты и теории, основанные на объективных же законах логики и научной методологии - то в книге Понасенкова его, мягко говоря, своеобразная персона буквально прет из всех дыр. Вообще, такого, как у него, уровня самовлюбленности, самолюбования и при этом работы на публику ("ах, смотрите, смотрите же все, как я восхитителен, как я блестящ, как я успешен, как я остроумен!") я не встречал, кажется, еще ни разу в жизни. Он, очевидно, сам не понимает, до какой степени смешон со всей своей гордостью трижды в день меняемыми костюмами - прямо-таки ходячая пародия на самого себя. По мне так нет более верного признака пустой и ничтожной личности, чем озабоченность собственной внешностью (если только последняя - не способ заработка), но дело, конечно, не только в костюмах. Фразы "есть в моей коллекции" или "из частной коллекции Е. Понасенкова" встречаются в книге чуть ли не чаще, чем имя Наполеона! Ну ладно - не чаще, конечно, но все-таки 113 раз, притом, что книга, во всяком случае официально, посвящена отнюдь не Понасенкову и не его личным хобби. Но как же удержаться и не ткнуть каждому читателю в нос 113 раз: "Смотрите, смотрите, какой я богатый, какой дорогой антиквариат могу себе позволить! А вот, кстати, мои фоточки. И вот. И вот. И вот. И вот. Что значит "зачем эти фото в книге о войне 1812 года, что они добавляют к теме"?! Меня добавляют, неужели непонятно! А вот, обратите внимание - тут я с герцогом!" (Герцог, в расстегнутой рабочей жилетке поверх простой синей рубахи и с неухоженными волосами, куда больше похож на стареющего хиппи или на механика из автомастерской, чем на разряженного павлина рядом с собой. Современные европейские аристократы не кичатся ни богатством, ни знатностью, ни внешним видом - в отличие, разумеется, от любящих фоткаться с ними парвеню.) "А вот я с новым экземпляром моей коллекции! Да какая вам разница, чей это портрет? Полковник какой-то. Вы не на него, вы на меня смотрите! Фамилию им, вишь, скажи... Да не знаю я его фамилию, и художника тоже не знаю! Цену вот могу сказать, но лучше не буду, а то вы упадете... А вот - вот я на фоне Наполеона!" Да, он действительно не постеснялся даже такой невероятной пошлости и безвкусицы - сфотографироваться на фоне изображений Наполеона и выложить эти фото (даже не одно!) в своей книге. Здесь был Вася, ага. Или как там в "Трех мушкетерах" - "Галантерейщик и кардинал - это сила!" Нет, "Евгения", конечно, соблюдает субординацию - Наполеон все-таки на первом месте. Но уж зато она - прочно на втором, осененная его величием.
Ну и в заключение все же о Наполеоне - вывод казуального читателя из прочитанного. Наполеон действительно был гениальным тактиком, умевшим выигрывать сражения в самых неблагоприятных условиях, и талантливым гражданским реформатором. Но скверным стратегом. Плана кампании 1812 года он не имел (ну да - эту войну ему навязали, но у него было уже достаточно возможностей понять, что представляют собой русские, а главное - он не озаботился разработать таковой план даже уже в процессе). Он все время ждал, что противник запросит мира, а что делать, если это так и не произойдет, он не знал. В итоге, заняв Москву, растерянно потоптался на месте и бестолково побрел обратно, в самое неподходящее время самым неподходящим маршрутом, даже без серьезных столкновений с противником растеряв по пути (погибшими, отставшими и пленными) бОльшую часть своей армии. Его внешняя политика также была провальной. Привлекать союзников он так и не научился - все они были присоединены силой и в итоге предали при первой возможности (за исключением разве что поляков, но их, по сути, предал и бросил на произвол судьбы, точнее, русского царя, уже сам Наполеон, хотя и "ушел из России победителем"). Также он плохо разбирался в людях, назначал их на посты, для которых они не подходили, и окружил себя сподвижниками, которые предали его один за другим - от Талейрана до Бернадота и других маршалов. Мог ли он добиться лучших результатов? Мог. Не играть с русскими в поддавки еще до 1812, а в 1812 отменить крепостное право в России, низложить российскую монархию и даже распустить Российскую империю как таковую, дав свободу ее народам. Но не захотел. В итоге - полный провал всего и сотни тысяч жертв (считая только с наполеоновской стороны) впустую.
Если автору не нравится этот вывод, который следует из его собственной книги - ну увы, Евгения.
2021
PS. Как мне сообщили, у себя в соцсетях Понасенков банит за ссылки на эту статью. Ну, что и требовалось доказать.